Остатки 4-й стрелковой дивизии Шатилова при
поддержке разведчиков окопались на самой окраине Йончона, вся
остальная часть деревни просто перестала существовать. Остатки
домов – руины. Бывшие минные поля – перекопанная земля да грязные
лужи, где смешались в единое целое растаявший снег и грязный черный
пепел. А напротив уже снова шумели двигателями и ползли вперед
японские броневики и догоняющая их пехота.
Два километра до 1-й роты Буденного –
японские пулеметы попробовали открыть ответный огонь. Кто-то на
ходу, кто-то остановился, чтобы повысить свои шансы...
–
Командования на местах просто нет, – оценил японцев Брюммер. –
Каждый экипаж сам по себе. Мы хотя бы на уровне рот еще можем
держать связь, а они... Просто отправили броневики вперед, и
дальше, мол, сами разберутся.
–
У конницы такое тоже бывало, – Буденный невольно вспомнил рассказы
о прошлых войнах. – Вот только в свободном поиске все зависит от
выучки экипажей, от мастерства и опыта командиров. А у них всего
этого просто нет. Некому было учить, негде было набивать свои
шишки.
Словно подтверждая его слова, у японцев уже
минуту не получалось взять верный прицел. И ладно только у тех, кто
стрелял на ходу, но и девять из десяти остановившихся броневиков
тоже не могли правильно навести пулеметы, разряжая сотни патронов в
серое небо. А одна машина и вовсе... Начала съезжать на очередном
склоне, а потом, взревев двигателем, резко ушла в сторону,
развернувшись почти на сто восемьдесят градусов.
– Они что, потерялись? – Брюммер
тоже их заметил. – Неужели сейчас...
Штабист до последнего не верил, что такое
возможно, а вот Буденный, который и сам не сразу привык к узким
щелям-окнам, был совсем не удивлен. В бою и так видно немного, а
внутри броневика мир и вовсе сжимается до узкой полоски на стыке
земли и неба. Его собственные новички сожгли не один десяток
моторов, прежде чем научились чувствовать свои машины. А японцам
такой возможности явно недодали. Мол, неужели и так не
справятся.
И
они справились... По-своему. Потерявшийся броневик так и не сумел
понять, что развернулся, разогнал мотор и на всей скорости рванул
«догонять своих». А там идущая для прикрытия техники японская
пехота. И вот еще один шанс: остановиться, осознать, подумать... Но
командир этой машины уже совсем не соображал. Приказ, оба пулемета
застучали, поливая пулями своих же, а потом стальная махина еще и
врезалась в тех, кто не разбежался. Только после этого до сидящих
внутри японцев что-то дошло: броневик остановился, из люка
показалось растерянное молодое лицо, а потом... Пистолет к виску и
выстрел – впрочем, а что еще оставалось офицеру, не забывшему, что
такое честь?