— Вопрос теперь не в том, насколько ты талантлив. Это ясно даже
барану. Вопрос в том, как из этого сделать гешефт. Понимаешь? Не
просто игрушку для себя, а промышленную вещь, которую можно
толкнуть на рынок. Ты ж видел — эти актуаторы, шнорхели,
электроника на впрыске, даже развесовка кузова. Сейчас уже это всё
— не фантазии, это то с чего можно поиметь. Причём в этом сегменте
рынок голодный, и не только у нас в Союзе.
Пауза повисла не меньше чем на минуту, прежде чем он
добавил:
— Мой цех способен на многое. Уже сейчас ребята ваяют копии тех
твоих штук, что на первой «Ниве». Прямо сейчас они собирают первый
десяток комплектов для шноркеля и систему автоматического
подкачивания шин. Про инжектор даже говорить не буду — все
электрики облизываются.
Вопрос последовал спокойным тоном:
— А как ты видишь схему распределения? Кто в чём?
Маркович выпустил струю дыма, покосился в сторону и заговорил
уже тише:
— Работа твоя. Идеи — твои. Руки у тебя — как у хирурга. Но всё
остальное — организация, производство, сбыт, крыша, в конце концов
— моё. Потому и делить будем честно, по партнёрски. Шестидесять
процентов мне, сорок тебе. Всё — налом, раз в месяц. Без
промедлений. Без левых схем. Хочешь — сведу с нужными людьми,
будешь под защитой.
Ответ прозвучал сдержанно:
— Честно? Такой расклад устраивает. Но при одном условии — на
первом месте всегда будет качество. Если кто-то начнёт халтурить —
или ради скорости, или ради прибыли — влетаем оба. И если хоть одна
деталь подведёт на трассе или в жизни — разрываем контракт.
Маркович засмеялся:
— Наш человек! Договорились. С завтрашнего дня запускаем всё в
производство. И… у меня на примете есть пара гонщиков, которые
мечтают получить «Ниву» твоей сборки. За отдельную плату, конечно.
Так что — пора продавать будущее.
Вечернее солнце опускалось за горизонт, Минск приближался. Снег
искрил под фарами, и в отражениях приборной панели мелькало нечто
похожее на будущее, по факту выкованное своими руками. И, возможно,
куда более важное, чем казалось пару месяцев назад.
* * *
Вечер в Минске опускался мягко, с лёгким туманом и пухлыми
снежинками, что кружились под фонарями. Дверь в квартиру на Пушкина
открылась стремительно — запах жареной картошки с грибами ударил в
нос почти физически. Инна, как только увидела меня, стремительно
обняла с силой, в которой смешались все: и радость, и скука, и
желание.