Инна встала на колени и, держа в руках портновский сантиметр,
строго приказала:
— Замри. Ни дышать, ни чесаться. А лучше вообще не шевелись, как
пациент под анестезией!
Сантиметр обвился вокруг груди, плавно скользнул к талии,
остановился на бёдрах. Инна записывала цифры в блокнот,
прищурившись. Я же мгновенно их запоминал и передавл «Другу»,
который на их основе, а также еще кучи параметров делал чертеж
выкройки.
— Талия чуть меньше, чем казалось. — Голос был задумчивым. —
Значит, подкладку пиджака можно делать плотной, без дополнительного
облегания.
Медленно поднявшись, она обошла с другой стороны. Сантиметр лег
на плечи, скользнул вниз по рукаву.
— Плечо правое чуть ниже, чем левое. Ты разве не замечал?
— По ощущениям всё симметрично. Но, возможно, эффект от штанги.
— Ответ прозвучал негромко, но с интересом.
Инна закатила глаза:
— Всё мужчины одинаковые. Пока в зеркало не ткнёшь — не
поверят.
Затем она переключилась на длину рукава и шаговый шов. В
процессе пришлось присесть на корточки и с важным видом приподнять
край ткани.
— Здесь всё хорошо. Но ткань возьми с запасом — под пояс и
шлицу. Хочется, чтоб ты выглядел как агент 007 из британского
фильма, а не как завхоз на дне рождения в райкоме.
На полу разложился эскиз: графитовый пиджак, двубортный, без
лацканов, но с потайными швами и зауженными плечами. К нему —
светлая сорочка с двойным воротником и галстук в мелкую
диагональную полоску. Брюки — чуть зауженные, с лёгкой складкой и
скрытой застёжкой.
— Подумать только, — проговорила она, — в СССР, в 1982 году,
шить такой костюм... И не в Большом театре, а в технической
кладовке.
Ткань легла на стол в отблеске вечернего света. Песцовая шубка
висела рядом. Атмосфера казалась не просто предсвадебной — она была
почти священной.
Инна подошла ближе, положила ладонь на грудь будущего костюма и
прошептала:
— Ты даже не представляешь, насколько это всё важно. И даже не
потому, что свадьба. А потому что это — мы. Вот здесь, сейчас. И
всё, что будет потом, — началось отсюда.
В ответ — тишина, густая, теплая. Мы молча продолжили вымерять
длину воротника. Где-то в углу лампа замигала от ослабшего
контакта, но никто из нас не обратил на это внимания. Работа
кипела. И каждый стежок знал, зачем он здесь.
* * *
На следующий день в моей комнате пахло чернилами и свежим
картоном. На столе — пачка белоснежных конвертов, листы плотной
бумаги с лёгким рельефом и бутылочка клея с кривым носиком. Инна
аккуратно обводила лиловым фломастером узор по краю будущего
приглашения, стараясь не дышать на ещё влажный виток.