Инна, укутанная в махровый халат, задумчиво перелистывала
открытки со вчерашнего вечера. Улыбалась, пока не наткнулась на
конверт с поздравлением, где на лицевой стороне каллиграфически
красовалось: «Молодым супругам Борисенкам».
Выражение лица мгновенно изменилось. Рот чуть приоткрылся,
взгляд стал недобрым. Она подняла брови и с нажимом произнесла:
— Борисенок? Вот прям вот так — Бори-сенок?
Тарелка с гренками зависла в воздухе. Тон был уже совсем не
шутливым.
— Да. А что не так?
Инна, сделав паузу, откинулась на спинку стула и заговорила с
выражением аристократки, обиженной до глубины души:
— Просто представь. Подкаминская Инна — звучит? А теперь —
Борисенок Инна. Это ж фамилия как кличка дворняги. Прошу прощения,
конечно, но…
Пауза зависла в воздухе, как ком с соплями в горле.
— Мама вообще вчера в ванной тихо спросила, нельзя ли остаться
по документам Сафроновой. А это ведь фамилия её бывшего мужа. А
настоящая, между прочим, Подкаминская. Шляхетский род. С гербом и
всем прочим.
Костя поставил тарелку и медленно уселся напротив. В голове
выстраивалась оборона. Мягкая, гибкая, но с принципами.
— Никто не заставляет тебя менять фамилию. Не хочешь быть
Борисенком — не надо. Оставайся хоть Подкаминской, хоть Габсбургом,
хоть Бонапартом. В паспорте можно оставить девичью. Смысла спорить
нет. Только предупреждаю: если ты будешь в документах Подкаминская,
а в семейной жизни вести себя как Сафронова — то без обид, и
фамилия тут не при чем.
Инна замерла. Потом резко рассмеялась. Напряжение спало. Рука
коснулась щеки Кости:
— Прости. Просто это прозвучало… ну как-то грубо. На контрасте.
Ты такой… современный. А фамилия — как у крепостного.
Она вздохнула, положила ладонь на руку:
— Ладно. Пусть в документах будет Подкаминская, или останется
Сафронова. А в жизни… в жизни будем просто Инна и Костя.
— Или просто — семья.
Тишина после этого повисла уже мирная. Печка, установленная
недавно в бердоге, больше для антуража чем для отопления, тихо
потрескивала. Вдруг от входной двери донесся голос Раисы
Аркадьевны:
— Вы чего там бурчите как два самовара? У вас супружеская жизнь
началась — а не заседание языкового института!
Они рассмеялись. И с этого смеха началась новая глава — бытовая,
не всегда лёгкая, но уже своя.
* * *
Мы только начали собираться провожать Раису Анатольевну, сумка
стояла полураскрытая, а на журнальном столике лежала кипа бумаг:
справки, переводы, приглашения и копии. На плите закипал чайник. В
этот момент кто-то постучал в дверь — коротко, уверенно, как будто
знал, что застал нас дома.