Однажды мне довелось вытаскивать такую же арбалетную стрелу из окоченевшей туши кабана. Устала, как после целого дня на поле. Если сейчас не вытащить стрелу из умирающего, то беднягу, скорее всего, так и похоронят. Кто захочет потом возиться с телом, когда столько людей полегло и нуждается в погребении?
Неужели воин, доблестно погибший в бою, так и будет бродить по Просторам Вечности со стрелой в голове?
Я закинула косы за спину, чтоб не замазать в крови, и с немалыми усилиями вытащила стрелу. Затем, привыкшая все доводить до конца, достала из кармана листок белолиста, которым было удобно останавливать кровь, растерла пальцами и приложила к ране.
Сделала это без всякой надежды на какой-либо эффект, но, к моему удивлению, кровь перестала течь.
После этого стало ясно: на воине лежала защита Трехликого. Только этим можно было объяснить его живучесть. Разве я могла бросить на произвол судьбы человека, отмеченного любовью Бога?
У меня имелись специальные приспособления, чтобы затаскивать на лошадь мешки с зерном. С превеликим трудом удалось перекинуть через кобылу тяжелое тело.
Потом был быстрый, беспорядочный забег до ворот. Видно, Трехликий сжалился над нами, раз позволил без помех добраться до тропинки, ведущей к дому знакомого лесника.
Передохнув у доброго старика, мы побрели домой.
Незнакомец пережил смертельное ранение, падение с высоты и долгую, тряскую дорогу.
Как передать матушке историю его чудесного спасения, когда от усталости едва ворочаешь языком, и мысли спотыкаются одна об другую, как пьяные матросы?
Я вздохнула, и принялась объяснять обстоятельства нашей встречи. Рассказ получился несвязным, из-за чего я начала сильнее запинаться и злиться на себя. К несчастью, закончить историю мне так и не дали.
— О, Трехликий! — матушка схватилась за седую голову. — Я думала, пьяный… А он раненый! И что ты хочешь? Кормить его, лечить, одевать? Нам бы себя прокормить, а тут… Не знаешь ты, сколько едят мужчины! Ох, моя голова…
Массируя виски, матушка прикрыла голубые глаза, так и не закончив фразу.
В наступившей тишине мне пришла в голову мысль о том, как удачно все-таки, что лесник одолжил мужскую одежду!
Конечно, штаны незнакомцу были явно малы, открывая мускулистые икры, и рубаха в плечах треснула по швам. Но, если бы я привезла его домой голым, каким нашла в разгар сражения, то матушку с ее строгими принципами и вовсе хватил бы удар...