Там поймала его, схватила под руку и потащила к аудитории мимо опешившей мамы. Тихомиров на ходу поздоровался с ней и поинтересовался здоровьем. Та только открыла рот от изумления и хлопала глазами, но быстро взяла себя в руки и догнала нас.
— Ярина, невозможная ты девица! Скажи, ты хотя бы не голодаешь? – в ее глазах светилась неподдельная тревога, я была вынуждена притормозить и ответить.
— Нет. Еды у нас хватает и есть крыша над головой.
— Хоромы целые! – поддакнул Макарушка. – Ярине их в наследство оставили, пополам с феем норнгским.
Мама схватилась за сердце и тяжело вздохнула, но все-таки отступилась от нас. Я не радовалась: это не быстрая победа, скорее – стратегическое отступление для перегруппировки войск. Мама вернется домой, поплачется на плече у бабушки, посоветуется с подругами, и вернется ко мне с обновленной тактикой.
Я затащила Макара в аудиторию, отобрала мой портфель и отправилась к первым рядам, где привычно сидела в компании двоих своих однокурсниц. Затем разложила тетради, карандаши и ручки, нечаянно двинула локтем и поняла, что он упирается во что-то. Повернула голову и заметила красно-коричневую гору Макарушкиного костюма.
— Знаете, приобщаться к древним языкам можно и с задних рядов, — прошипела я, злясь на свою бестактность.
Ну он же не виноват во всей этой ситуации! Если разобраться, такая же жертва. Но у Макара, как у мужчины, куда больше возможностей избежать навязанных отношений, чем у меня. Мог, в конце концов, ударить кулаком по столу и никуда не выезжать со своей лесопилки. А то мама его выгнала, вы подумайте! Да этакую гору так просто до двери не дотолкаешь!
— Я буду сидеть тихо и ничем не помешаю, — ответил он, а подруги уже истыкали мне бок, чтобы узнать подробности.
При этом Иринка, раз за разом поправляла прическу и интересовалась, как идут дела на тихомировской лесопилке. Видимо, уже представила себя ее хозяйкой, считающей прибыли. Макар отвечал ей честно, бесхитростно улыбался, но при этом поглядывал на меня, будто в самом деле влюбился.
Да что же за наказание такое! Я разозлилась и открыла учебник, отгораживаясь им от беседы. Все у меня кувырком пошло после этого сватовства! Или после знакомства с Тиллем? Даже не пойму, кто из этих двоих раздражает меня сильнее.
К моему облегчению дальше в аудиторию вошел преподаватель, мазнул взглядом по Макарушке, и начал лекцию. Я слушала все и записывала, хотя фейский язык любила не так сильно, как старорудский. Но для непосвященного человека все это было неимоверно скучным, потому я надеялась, что ко второй паре Макар сбежит.