Их взгляды, словно прикованные
невидимыми нитями, сходились в центре столешницы, где, источая
призрачный свет, парил хрустальный шар. Игра теней, рождённая его
мерцанием, причудливо искажала черты собравшихся.
Тишина, царившая в зале, обретала
почти осязаемую плотность, нарушаемую лишь робким потрескиванием
поленьев в камине, находившимся в дальнем углу.
Затянувшуюся паузу разорвал звук
шаркающих шагов и пробившийся сквозь щель луч света.
Десять пар глаз, до этого неподвижно
устремлённых к шару, медленно повернулись к источнику вторжения. В
дверном проёме возникла размытая сиянием фигура, словно сотканная
из света и тени.
— Прошу прощения за опоздание, —
прозвучал голос, нарушая безмолвие.
Незнакомец сделал шаг вперёд,
отделившись от ослепительного ореола, и в отблесках пламени
проступили черты его лица. Он был одет так же, как и остальные, в
чёрную мантию, но ткань, казалось, дышала новизной и
дороговизной.
Не дожидаясь приглашения, он
направился к свободному месту у стола и извлёк из-под мантии
папку.
— Как вы и просили, Юрий Николаевич,
— обратился он к человеку, чья фигура неоспоримо доминировала среди
собравшихся. — Дело добыл.
— На кого конкретно? — проскрипел
один из десяти старческим голосом. — На близнецов? Или…
— На Бориса Васильевича Клеменко. В
общем, — он раскрыл папку и озвучил первые строки, обращаясь ко
всем присутствующим: — Шестнадцать лет. Семья неполная. Отца нет,
только младшая сестра, Наталья Васильевна, и мать — Маргарита
Евгеньевна. Учится в школе номер шестнадцать, в десятом классе.
— Работаем, — глухо отозвался Юрий
Николаевич, и его слова прозвучали как приговор.
Борис, как и всегда, вечно угрюмый,
медленно спускался по лестнице своего дома. Настроение болталось
где-то между вселенской скорбью и желанием запустить что-нибудь в
стратосферу. Утро явно не задалось, и виной тому, как это обычно
бывает, был целый ряд трагических обстоятельств.
Во-первых, школа. Это неизбежное
зло, куда надо тащиться, даже если душа просит остаться дома и,
наконец, выспаться.
Во-вторых, почти проспал.
Предвкушение гневной тирады завуча за опоздание особенно сильно
терзало душу. У него осталось лишь одно замечание, и всё. Дальше —
выпуск раньше срока со справкой об отчислении.
В-третьих, Гугля. Этот почти
годовалый террорист умудрился превратить свой памперс в
биологическое оружие массового поражения аккурат перед тем, как
Борис собирался выходить.