- А что у нас за работа? – теперь уже насторожилась я.
- Так варенье же! – воскликнула Ветрувия. – Твой муж был кондитером. Раньше мы жили в Милане, и Джианне служил на кухне у герцога Висконти, а потом Джианне решил уехать. Мы купили эту виллу, Джианне обещал, что скоро мы разбогатеем и будем в золоте купаться, а потом он утонул.
- Утонул? Мой муж?
- Да, - печально понурилась Ветрувия. – Упал в воду и утонул. Все уверены, что это из-за того, что он заходил на проклятую виллу. Там жил колдун, и его призрак до сих пор там бродит. Джианне только смеялся над этим, а потом утонул… А ты так переживала, что плакала целыми днями, а потом тоже бросилась за ним. Я тебя спасла! Я тебя вытащила на берег! Хотя вода была жутко холодная!
- Благодарю, - рассеянно сказала я, пытаясь запомнить по именам и родственным связям всё это странное семейство.
Уехать из Милана в это захолустье и надеяться, что заработаешь много денег? На чем? На варенье?
Я невольно оглянулась на тётушку Эа, которая снова задремала в своём кресле, совершенно забыв про жаровню и таз на ней.
- Варенье – это так доходно? – спросила я, когда мы с Ветрувией уже заходили во флигель.
- Ну-у… - замялась она, взяв меня за руку и ведя в конец коридора, в котором справа и слева были двери, - в Милане – да. Но Джианне зачем-то уехал сюда. Здесь одна голотьба… - тут женщина вздохнула. – Никто толком не заплатит… И тут так скучно…
- В Милане веселее, - согласилась я.
- Ты вспомнила?! – она резко обернулась ко мне, широко распахнув глаза.
- Немножко, только что в Милане весело. Мне там нравилось.
- Ты же не была в Милане, - возразила Ветрувия. – Джианне познакомился с тобой в Локарно, когда ты вместе с бродячей труппой путешествовала… А я вышла замуж за Пинуччо в Милане. Там у нас был большой дом. Правда, на три семьи… Но зато жалованье платили каждый месяц. У твоего мужа даже золото водилось. Но после его смерти матушка ничего не нашла. Наверное, он положил всё в банк. Приедет адвокат и всё расскажет. Хотя, всё равно твой муж оставил деньги матери. Против неё никто слова сказать не осмеливается. И ты помалкивай, если не хочешь неприятностей. И слушайся меня. Ведь мы подруги.
- Подруги, - я с признательностью пожала Ветрувии руку. – Только ты мне подсказывай, как себя вести. А то меня точно в сумасшедший дом упекут.