Тело ныло от усталости, и я решила, что прежде всего нужно отдохнуть. Не известно, что ожидает меня завтра, так что я должна быть в хорошей форме, а не развалюхой.
Сняв юбку, я осталась в одной рубашке, легла на постель, на спину, и смотрела в темнеющий квадрат окна, пока не уснула.
Снилась мне какая-то ерунда – я бежала по бесконечному лесу, пробиралась через заросли, но не убегала, а пыталась кого-то найти. И это казалось мне очень, очень важным. Я даже плакала, потому что этот кто-то не находился…
Когда я открыла глаза, то щёки были мокрыми – я, действительно, плакала во сне.
Было темно, даже окошка не было видно, и я собиралась спать дальше, но вдруг из темноты послышался то ли скрип, то ли шорох.
Ещё крыс тут не хватало!
Спать мне сразу расхотелось, я застыла и прислушалась.
Шорох повторился, а потом мне на лицо упало что-то мягкое, душное – подушка! - и кто-то с силой навалился на меня, закрывая мне подушкой рот и нос, и не давая дышать.
Я бестолково задёргалась, пытаясь сбросить с себя нападавшего и повернуть голову, чтобы глотнуть воздуха. Но кто-то перехватил меня за руку, продолжая давить подушкой на лицо, и я поняла, что не справлюсь. Лёгкие болезненно сдавило, сердце готово было лопнуть, я из последних сил взбрыкнула и попала пяткой по столу. Что-то упало с грохотом и звоном, и душитель вдруг соскочил с меня, утащив с собой подушку.
Широко открывая рот, я пыталась вздохнуть, надсадно кашляя, а в это время где-то раздался громогласный вопль синьоры Чески, которая грозно спрашивала, кто шумит ночью. Вернее, орала, как будто это её душили, а не меня.
Заметались по стене оранжевые блики, и вот уже грозная синьора со свечой в руке возникла в дверях моей комнаты.
Да, дверь оказалась настежь открытой.
- Сбежать хотела?! – накинулась на меня «матушка».
Я получила несколько затрещин, потом меня потаскали за волосы, а потом синьора Ческа увидела разбитый кувшин. Видимо, он упал, когда я толкнула стол ногой. Меня наградили парочкой затрещин ещё и за кувшин, а потом оставили одну, снова заперев снаружи дверь.
- Подождите… - запоздало прохрипела я, но синьора Ческа уже удалилась, на ходу обзывая меня неблагодарной гадиной и прочими нелестными словами.
Остаток ночи я просидела в углу, вздрагивая от каждого шороха, и с облегчением вздохнула, когда небо в окошке под потолком стало серым, и в комнату проникло хоть немного света.