И этот человек, у которого в карете контрабандный драгоценный фарфор, обобрал бедную вдову, забрав у неё последние десять флоринов! Да ещё нос перед клиентом задирает! Адвокат, называется!
Все мои дружелюбные намерения тут же испарились.
- Если вы что-то имеете против коров и честного труда, синьор, - сказала я тоже с холодком, и придержала дверь, которую слуга порывался закрыть, - то, может, вам лучше поискать чистеньких городских клиентов? Мы тут, на морковкиных выселках, тоже люди, если вы не заметили. Если я не проливаю слёзы напоказ, это не значит, что я не страдаю. А вам никто не давал права так со мной разговаривать. Тем более, за мои же деньги.
- Ты как смеешь… - с угрозой надвинулся на меня слуга, но адвокат остановил его, резко взмахнув рукой.
- Ценю вашу принципиальность и красноречие, синьора, - произнёс он сквозь зубы, подавшись вперёд и глядя мне прямо в лицо, - и охотно променял бы вас на более богатого и беспроблемного клиента, но у Марини тоже есть принципы. Если не заплатите в следующем месяце, я с вами с удовольствием распрощаюсь. Но пока выполняю условия нашего договора и буду работать на совесть. Даже за ваши жалкие десять флоринов.
Он ещё больше подался вперёд, но вовсе не для того, чтобы посмотреть мне в глаза.
Взялся за край дверцы и захлопнул её, а потом рявкнул кучеру:
- Поехали!
Кучер подхлестнул лошадей. Слуга, придерживая шапку, вскочил на запятки, и карета поехала по дороге, через деревенские ухабы, попадая с кочки в ямку.
Жалкие десять флоринов! Для кого как!..
- Городской петух! – в сердцах сказала я вслед адвокату, и получилось немного громче, чем хотелось.
- Я слышу! – тут же высунулся в окошко синьор Марини.
- Замечательно, что у вас такой острый слух! – крикнула я и помахала рукой, изобразив улыбку.
Ответом мне был взгляд, полный великолепного бешенства, а потом голова синьора Марини исчезла в недрах кареты, и лошади прибавили ходу.
- Вот и поговорили, - пробормотала я, зачем-то вытирая руки фартуком.
Из кареты снова высунулась чернокудрая адвокатская голова, и я прямо услышала, как его милость фыркает, оглядывая окрестности.
Морковкины выселки!.. И ведь слова-то какие обидные подобрал! Горожанин, итить его!
- Апо, - позвала меня Ветрувия, и я с трудом оторвалась от городского флера и вернулась к деревенской обыденности.