Пётр Артемьевич после переезда из Астрахани, где трудился послом
по особым поручениям, а фактически готовил Персию к войне с
османами, полтора года проработал товарищем министра. Несмотря на
явное и тайное противодействие своего начальника, Волынский довёл
работу с шахом до конца, заодно заключил новые договоры с Хивой и
джунгарами. Кочевое ханство до сих пор весьма успешно воюет с
маньчжурами, отвлекая их главные силы от Приамурья и Приморья. А с
хорезмийцами у нас отличные отношения, в отличие от бухарцев,
которых вместе с киргиз-кайсаками пришлось немного принуждать к
миру. И везде себя проявил толковый дипломат, двигаемый мной по
иерархической лестнице.
Сейчас настала пора навести порядок в европейских делах. Зачем
мне глава МИДа, если многие вопросы приходится решать
самостоятельно? Шереметев не в состоянии разобраться с Польшей,
Австрией и Данией, требующих особого внимания. Ладно, Венеция или
Швеция. С правителями этих стран у меня личные отношения, куда
лучше не посвящать даже министра.
В общем, я провёл небольшую ревизию и решил поменять главного
дипломата страны. И вдруг натолкнулся на стену непонимания Совмина
и Сената, которое сейчас мне выразил канцлер. Причина недовольства
вельмож простая. По устоявшимся обычаям главой МИДа назначается
один из высших чиновников царства. Здесь неважно его происхождение,
Фёдор Лихачёв или Артамон Матвеев князьями не были. Нужно быть в
придворном пуле и опираться на какую-то группировку. Одиночки у
трона не выживают. И вдруг я вытаскиваю из колоды не короля и даже
валета, а условную девятку. По мнению высокопоставленных господ,
есть более достойные кандидатуры. Даже лидеры партии чиновников,
есть у нас и такая, которыми являются братья Лихачёвы и Языковы,
противятся моей инициативе. А после этого меня почему-то считают
тираном и самодуром. Только мне приходится прислушиваться к мнению
бюрократической верхушки и бояр.
Вот тебе и самодержавие. Вроде я сам установил такую систему,
когда министры не просто пешки, а вполне самостоятельные фигуры.
Только ребята уже лезут на чужую территорию. Назначать и увольнять
сановников – моё неотъемлемое право. Правда, приходится
советоваться с канцлером и Сенатом. Можно продавить своё решение,
но я привык договариваться. Ведь тому же Волынскому потом работать
в коллективе, и царь не будет вечно подтирать ему сопли.