Девушка резко отстранилась.
– Пожалуй, я пойду, – всхлипнула она и вышла из клети.
Я тут же растолкал спящего Никифора, а сам прошел в комнату.
Маланья причитала и охала, хлопоча над мальчиком, бережно укутала его одеяльцем, подложила подушки, чтобы не скатился с лежанки. Маленький Иван был совсем плох, его трясло в лихорадке, веки с трудом открывались. Александра опустилась возле брата на колени и молилась.
– Это мне наказание за грех, – шептала она.
– Да откуда у тебя грехи-то? – ворчала рядом хозяйка. – Ты еще сама дитя.
Но Александра, казалось, не заметила ее слов.
– Отец… отец…сжалься… – невнятно бормотал Иван, его маленькое тело металось в жару.
Маланья испуганно потрогала лоб мальчика.
– Бредит. За Мокшей надо посылать. Да живее! – буркнула она.
Хмурый хозяин подал знак рыжему Пахому и тот, схватив шапку, выскочил за дверь.
– Кто такая Мокша? – спросил я.
– Знахарка местная, – недовольно буркнула Маланья. – Если она не поможет, то уже ничего вашего мальчонку не спасет.
Александра закрыла лицо руками и зарыдала еще сильнее.
– Успокойтесь, Сашенька, – сказал я, взяв девушку за плечи и поднимая с колен. – Я сейчас же отправлю Никифора за доктором.
– Не получится, – подал голос, стоявший у окна хозяин. – За ночь река разлилась, дорогу затопило. Придется обождать, пока вода не уйдет.
– И долго нам ждать? – раздраженно спросил я.
– А кто его знает? Может день, а может, неделю, – недовольно буркнул он и, развернувшись, зашагал к двери.
9. Глава 8.
Пока я мерил шагами комнату, выглядывая в окно, не идёт ли знахарка, минуты тянулись ужасающе медленно, наполняясь тревожным ожиданием.
Через четверть часа хозяин вернулся и пригласил меня присесть за стол.
– Нечего под ногами у бабы крутиться, – буркнул он. – Маланья знает, что делать. Пятерых, чай, вырастила.
Его жена хлопотала у печи, доставая оттуда ухватом одни чугунки и устанавливая другие. Время от времени она заглядывала в комнату к мальчику, тяжело вздыхала и что-то шептала.
Я несколько раз подходил к Александре, которая все это время сидела возле брата и обтирала его хрупкое тельце мокрой тряпкой. Лицо мальчика было бледным, под глазами проступили темные круги, а обветренные лихорадкой губы плотно сомкнулись в одну сплошную линию.
Девушка была бледна, выглядела встревоженной, но сохраняла самообладание.