- Не спал целый день. Но мы погуляли совсем чуть-чуть. Максим захотел вернуться к конструктору.
- Ему не хватает песочницы, - киваю.
- А вам - отдыха. Что случилось?
Я не хочу посвящать Светлану в тонкости наших с Юдиным отношений, поэтому отделываюсь коротким:
- Просто недоразумение.
- На вас лица нет.
- Вернется, - улыбаюсь я. - Вы еще побудете немного с Максимом? Я хочу принять душ и съесть что-нибудь. Целый день голодная.
- Конечно, - кивает она.
Поцеловав сына в макушку и вдохнув запах его волос, я достаю из сумки свою одежду и иду в ванную, чтобы принять горячий душ. Стою под струями так долго, что краснеет кожа. Мне хочется смыть с себя не только этот день, но и всю ситуацию с Юдиным. Жаль, я не могу по щелчку пальцев перенестись с сыном куда-то далеко, где мы будем недоступны для его отца. Даже если попытаемся, уверена, он найдет нас и вернет обратно.
После душа надеваю легкие спортивные штаны, футболку. Хорошенько просушиваю волосы феном и иду на кухню, чтобы сделать себе какой-то бутерброд и заварить чаю. Проходя мимо кабинета Святослава Михайловича, притормаживаю, когда слышу доносящиеся оттуда голоса через слегка приоткрытую дверь.
- Разве я сказал не пускать мать моего ребенка?! - рычит Юдин.
- Вы сказали не пускать вашу бывшую.
- Разве Антонина тянет на статус моей бывшей?
- Ну она… у нее же ребенок от вас. Вот я и подумал…
- Тебе платят не за то, чтобы ты думал! А за то, чтобы выполнял мои приказы! Я сказал не пускать бывшую! Викторию! А не Антонину!
- Простите, я ошибся, - бормочет охранник.
- Это твой единственный прокол, - спокойнее произносит Святослав Михайлович. - Еще один - и вылетишь отсюда, как пробка. Уяснил?
- Так точно, - с готовностью отвечает охранник.
- Антонину пропускать, - отрезает напоследок Юдин. - Именно потому что она - мать моего ребенка. И у нее к сыну должен быть постоянный доступ.
Облегченно выдохнув, двигаюсь в сторону кухни. Получается, это не меня должны были остановить на входе, а какую-то Викторию. И все равно Святослав Михайлович не лишил себя удовольствия поиздеваться надо мной, делая вид, что так и было задумано. Ну и сволочь!
Во мне поднимается не просто протест или злость. Во мне кипит ярость. Это плохо. В такие моменты я могу совершать необдуманные поступки, которые мне совершенно несвойственны.