Хайболы тут оказались под стать общему интерьеру — с черным матовым покрытием. Альберт, задумавшись, разглядывал свое отражение на поверхности темного стекла. Разменяв четвертый десяток, возмужав, заматерев, он внушал окружающим уважение, казался баловнем судьбы и любимцем женщин. В действительности же – был профессионалом до кончиков ногтей, скромным и сдержанным во всём. Eсли бы каким-то чудом в бар сейчас зашёл приятель из его прошлой жизни, он ни за что не узнал бы в в этом широкоплечем атлете полунищего студента с тощей шеей, торчавшей из ворота поношенной куртки. Его лицо, утратив юношескую мягкость, приобрело серьёзное и властное выражение. “Умён и честолюбив”, – говорили о нём боссы. В частной военной компании “Амарог”, которая целиком создавалась на деньги Смита, он был на отличном счету. Другие компании тоже нередко прибегали к его услугам, и если до войны между этими компаниями и существовало соперничество, то после событий в Бадкуре всех их объединяло одно. Любовь к родине и потребность стоять до последнего.
Почти вековой конфликт между Аппайями и Левантидами достиг своего апогея семь лет назад. О возможности войны после теракта, унёсшего жизнь премьер-министра Пола Стюарта, разговоры на кухнях возникали, но на самом деле никто не знал с точностью что произойдёт, и никто не мог предсказать ближайшее будущее. Новый премьер, продолжая политику жёсткой ассимиляции, сократил количество факультетов на аппийском языке – а их даже в университете Бадкура было немного, – и Парламент принял закон о запрете ведения любой документации на аппийском. Разобщенная провинция, в которой использовали как минимум с десяток наречий, сдалась бы без шума, но в Бадкуре, столице Аппай, в которой говорили на самом чистом, литературном аппийском, студенты неожиданно вышли на улицу с протестом. С одним из тех мирных протестов, которые заканчиваются кровью.
Не с легкой руки протестующих.
Студенты ночевали перед Зданием Правительства в Бадкуре, не пропускали роскошные тачки чинуш, и тогдашний премьер не нашёл ничего лучшего, чем обратиться к федеральному правительству за помощь.
В город вошли танки. Альберт хорошо запомнил рассказы старшего брата. Тот лежал под столом, закрывая телом детей, жена только тихонько всхлипывала, а по квартире свистели пули. Никто не смог дать внятный ответ: зачем надо было стрелять по детям и давить танками мирных жителей. Но эта ночь стала началом ада.