Я прыснул со смеху, тут же застонав от боли в ребрах.
— А как вам тут, в Токио? — наконец смог заговорить я, перебивая
их радостные разговоры. — Успели погулять по столице?
Дети тут же наперебой начали рассказывать, как исследовали
Токио, как Кайто заблудился в метро, а тетушка Фуми отчитывала
уличного музыканта за обман. Тот, видите ли, взял гитару,
притворился, что играет, а сам музыку на телефоне включил. Я слушал
их и улыбался. Затем между Макото и Рин завезался какой-то спор, в
него же подключился и молчавший до этого Кайто. Хана с Хинатой в
этот момент как раз отошли в туалет, а Юки с интересом начал
рассматривать стоявший на другом конце холла макет.
— Как вы узнали об аварии? — тихо спросил я тетушек, стараясь не
привлечь внимание детей.
Тетушка Фуми тяжело вздохнула.
— Ночью позвонили. Из полиции. Сказали, авария… что ты в
больнице, в тяжелом состоянии, — она на секунду замолчала, и я
увидел, как сжались ее губы.
— Я… — тут уже говорила тетушка Хару, — я помню только, как
земля ушла из-под ног, а потом стало темно. Очнулась я от того, что
Фуми лила мне на лицо воду.
Я почувствовал, как что-то сжалось в груди. Тетушка Хару
потеряла сознание от страха за меня, глупого оболтуса.
— Мы не знали, что делать, — продолжала она. — Поезда уже не
ходят, такси до Токио стоит, как самолет.
— Еще и эти дурни… — недовольно вздохнула тетушка Фуми. —
Выяснили ж как-то, что случилось. А вы ж все упрямые, как ослы. Все
до единого стали рогом: пойдем к братцу, и точка.
Я хмыкнул. Да, у нашей семейки, наверное, и впрямь есть некие
совместные гены с семейством лошадиные. Тетушки обе пашут, как
лошади, а мы, их детишки как ишаки.
— В общем, пошла я к нашему соседу, Такеде-сану.
— К Такеде-сану? К тому, что на грузовике ездит? — я не поверил
своим ушам.
— К нему самому, — кивнула тетушка Фумиу. — Он как раз собирался
отметить окончание рабочей недели бутылочкой сакэ. Пришлось ему
напомнить, что долг соседу — это святое. А то как деньги
отдалживать на забор, который, почему-то, стеклянный и из бутылок,
так он мастак.
— И через десять минут мы все уже сидели в кузове его грузовика
и тряслись по ночному шоссе в Токио, — весело закончила тетушка
Хару.
Я представил эту картину: ночь, шоссе, старый грузовичок, в
кузове которого, прижимаясь друг к другу, едет целая орава детей и
две ужасно переживающие женщины. И все это — ради меня.