Брат отрывается от телевизора и в ужасе смотрит на меня. А мне уже плевать, что будет дальше с ним. Я не хочу больше жить в страхе.
— А что… — хочет спросить он что-то, но я уже не слушаю, ухожу в свою комнату, запираясь на замок, чтобы его пьяным друзьям не вздумалось потом зайти ко мне в гости.
Раздеваюсь и смотрю на места ушибов, у меня разодраны коленки, а еще уже вылезают багровые синяки в некоторых местах, в том числе и на руках. Приходится опять выйти из комнаты, чтобы взять аптечку. Но, к моему облегчению, никто не обращает на меня внимания, все с азартом смотрят футбол. Поэтому быстро беру все необходимое и иду в ванную. Там включаю воду и начинаю тихонько обрабатывать раны, морщась от боли. Мне кажется, я не смогу уснуть, поэтому капаю себе успокоительное, чтобы хоть как-то отключиться. Завтра у меня первый учебный день в университете. Только сейчас понимаю, что пакет с покупками при беге разорвался и канцелярские принадлежности остались там, на улице. Становится жалко себя. Опять начинаю плакать, включаю еще сильнее кран, чтобы заглушить плач.
Утром кое-как просыпаюсь, не знаю, сколько я проспала, но яркое солнце уже явно клонится к обеду.
Черт! У меня же первый день учебы! Знакомство с новым куратором! К сожалению, Герман Рудольфович вышел на пенсию по состоянию здоровья, поэтому сейчас у нас будет другой преподаватель. Встаю, чтобы быстро одеться, но от резких движений у меня начинает кружиться голова и болеть все тело. Вчерашний побег дает о себе знать. Уже не так активно бреду до туалета. Прохожу мимо гостиной, где вчера пил Вадим со своими друзьями. Явного бардака нет. Ну хоть убрал за собой! Но вонь все равно витает, не очень приятная.
Смотрю на себя в зеркало, и лучше бы я этого не видела. Страх в глазах, ссадина на щеке, губа распухла и покраснела. Багровые большие синяки на руках и теле. Стону. Как же я пойду в таком виде?
Приходится прошерстить всю свою косметичку в поисках тоналки, нахожу уже довольно засохшую, поэтому замазываю только чуть-чуть, чтобы хоть не так сильно бросалось в глаза.
Одеваюсь во все самое закрытое, чтобы ни у кого не возникало вопросов, хотя, увы, лицо не скроешь.
Я все же опаздываю и прихожу самой последней, чем привлекаю внимание одногруппников и нового куратора. Какой позор — опоздать старосте на важную встречу с новым куратором.