Услышав это заявление, майор густо покраснел и,
опустив голову, искоса посмотрел на меня, мне же не было стыдно
ничуть.
— Если ты еще раз заикнешься о недостойном
обращении с пленными, я вспомню, как с пленными обращается немецкая
армия, и прикажу расстрелять тебя с сопровождающими, как военных
преступников.
— Но мы не имеем никакого отношения к вашим
пленным, мы не военные преступники.
— Вся ваша армия военные преступники. Вся. Ваша.
Армия. Без исключения. Давай теперь по делу.
— Командование дивизии считает невозможным передачу
боевого оружия врагам рейха…
— А бросить раненых они считают возможным? За это
ваш командир ордена не получит, а пинок под зад — вполне.
— Мы заплатим вам за пленных деньгами, нет, нет,
советскими рублями, предлагаем пятьсот семьдесят тысяч, больше у
нас просто нет.
Майор подошел ко мне вплотную, и, наклонившись,
внушительно произнес:
— Нельзя брать немецкие деньги.
— Вы недослышали, майор, он предлагает советские
деньги, маловато, конечно…
— Советские деньги или немецкие, это ничего не
меняет. Деньги от немцев брать нельзя!
— Ерунда, — отмахнулся я от перестраховщика, — мы
освобождаем наши, советские деньги из немецкой неволи. Потом сдадим
их в Осоавиахим или Фонд обороны, на них построят танки или
самолеты, война денег стоит, уж в этом-то я разбираюсь.
Непременно сдадим, если я не сумею наложить на них
свою мохнатую лапу.
— Хорошо, лейтенант, добавьте к деньгам десять
грузовиков, непременно пятитонных, и считайте, что мы договорились.
И не забудьте забросить в кузов каждого грузовика по бочке
бензина.
— Оружие передавать…
— Грузовики не оружие. И это условие не
обсуждается. Переговоры закончены, все!
— У нас некого посадить…, — затянул было старую
унылую песню Дергачев, как только немец уехал, но я оборвал
его:
— Отберите самых толковых ребят, не боящихся
техники, типа Джалибека, и пусть Кузяев устроит летучие курсы по
вождению. Выжать сцепление, воткнуть первую передачу и пилить час
на скорости двадцать километров большого ума не надо.
— Вы всерьез считаете, что можно научить…
— Я считаю, что нам надо рассортировать трофеи на
то, что мы увезем, и то, что уничтожим, дайте мне еще раз Вашу
бумажку. Так, винтовки и автоматы, это пять тонн…
— Все десять, плюс патроны столько же.