— Лиля? — вздрагиваю от голоса Алисы. — Ты что делаешь?
— Костерок развела, — отвечаю шепотом и прикусываю кончик языка.
— Я Пастухова сейчас уговаривала лечь спать, — подходит ко мне и вздыхает. — Что за человек? Выхожу на крыльцо, а он качается на качеле. Еще и мне предложил.
— И качеля его выдержала?
— Так хорошая же качеля, — Алиса всхлипывает, — ее Слава… Слава ставил…
Играть сочувствие и печаль куда тяжелее, чем ее проживать.
— Все будет хорошо, — приобнимаю Алису.
— Только вы остались у меня…
— Надо это просто пережить.
— Как? — едва слышно спрашивает Алиса.
— Мы его уже похоронили, — тихо отвечаю я. — Проводили в последний путь, и… теперь только положиться на время, которое лечит.
Что я могу еще сказать свекрови? Только это, и мои слова выходят довольно сухими и безэмоциональными.
Алиса понятия не имеет, что реальность на деле еще хуже, чем она есть для нее сейчас.
Муж — извращенец, а сын нагулял ребенка на стороне, и ее слезы по утрате — это, можно сказать, привилегия, которой я лишена.
И если я вывалю на нее всю правду, то она не выдержит ее. Она из тех женщин, которых можно назвать тепличными. Она добрая, наивная и всегда пряталась за мужем.
Я могу ее добить.
— Как Гордей, держится?
— Держится.
— Он сейчас может отстраниться, Лиля, — Алиса вздыхает. — Он в этом не похож на отца.
Очень надеюсь, что Гордей не унаследовал от отца сомнительные пристрастия в слежке и подглядывании.
Пусть будет только кобелем, который не может удержать дружка в штанах.
— Да, может отдалиться, Лиля. Может оттолкнуть, но это не значит, что ты ему не нужна. Нужна, — находит мою руку и мягко ее сжимает. — Просто не хочет быть для тебя слабым. Ему тоже нужно время, чтобы все понять и осознать… Это так страшно…
Опять всхлипывает, и через секунду плачет в мою грудь. Плечи вздрагивают, а я пустым взглядом смотрю на оранжевые языки огня и искры, что выпрыгивают из него и тухнут.
— Я справлюсь… — шепчет Алиса. — Справлюсь…
И теперь уже рыдает в моих объятиях.
В моей семье между мамой и папой случались ссоры, а вот между свекром и свекровью их не было.
Вячеслав был реально слишком прилизанным со всех сторон, и безукоризненно играл идеального мужа, которого я, бывало, сама ставила в пример Гордею.
Гордей в отличие от отца умел раздражаться, повышать голос и ссориться со мной. Он не отступал от скандалов, которые могли вспыхнуть из-за какой-нибудь мелочи, а его отец мастерски сглаживал все углы со своей женой, что мне казалось правильным.