— Сноровка нужна, Лиля, — спокойно отвечает Пастухов. — Серьезна сноровка. Это не так легко, как показывают в фильмах. Ты просишь у меня мастер-класс?
— Я прошу вас уйти.
— Что в папочке? — Юра взгляда не отводит. — Я никому ничего не расскажу. Честное пионерское, Лиля. Что там? Ты эту папку нашла в кабинете Славика, верно? И что там, Лиля?
— Вам не кажется, что это не ваше дело?
— Не мое, конечно, — Юра расплывается в улыбке, — но мне твой свекр не нравился, Лиля. Слишком приличный и правильный. Я бы сказал, вылизанный. Вот я и хочу подтвердить свою тонкую чуйку.
— Но это не помешало вам говорить, какой он был прекрасным человеком.
— А стоило сказать, что мне в его присутствии было не по себе, и наслать гнев сопливых и рыдающих? И я копал под него и ничего не выкопал. И это, — он поднимает палец, — плохой признак. Но, похоже, либо копатели у меня хуевые, либо не в ту сторону копали.
— В папке мои фотографии, — холодно отвечаю я, крепко сжимая бутылку. — В том числе обнаженка, снятая на скрытые камеры в сауне, в душевой кабине.
Молчание, и Юра чешет щеку.
— Вот блять…
— Теперь вы можете идти.
— Вот блять… — повторяет Юра, кривится и передергивается, — Фу, блять… Фу! — замолкает и шепчет. — Не ты фу, Ляль… ну, ты меня поняла…
— Теперь вы уйдете или попросите посмотреть фотографии? — приподнимаю бровь.
— Фу! — Юра опять кривится и оступает. — Лиля, блять! Я вот могу понять оргии, любовниц, сломанные пальцы, вырванные зубы… Но не это. Знаешь, что? Я тоже был влюблен, итить-колотить, в чужую женщину! — повышает голос. — Но не снимал ее на скрытые камеры и не дрочил в уголочке на эти снимки. Я просто ждал своего выхода и жил своей жизнью… Да потом, конечно, были у нас свои сложности, но… вот такого не было.
— Мне насрать на вашу жизнь.
— Вот тихушник, мать его, — Юра приглаживает жидкие волосы на макушке. — Иди и скажи Гордею.
— Нет.
— Он должен знать.
— Пошел он в жопу, — цежу я сквозь зубы. — У него есть Верочка.
— Хуерочка, — Пастухов щурится на меня. — И ведь гадство такое. Пообещал, что буду молчать.
— Отличные вышли похороны? - смеюсь я. — Вы накушались?
22. Глава 21. Мы живем дальше
Кидаю ветки в костер. Огонь почти сожрал папку с фотографиями, от которой остался краешек и уголок.
Они чернеют и исчезают под всполохами огня.