В этот момент пространство рядом с пентаграммой исказилось, пронзенное сотней голубых искр, и из портала шагнул Варрах. Он не утруждал себя спуском по длинной, испещренной временем лестнице. Он предпочитал шагать через пространство. Его резерв был так велик, что хватило бы и на тысячу переходов между мирами, не говоря уже о своем собственном родовом замке.
— Довольно, — спокойный голос разнесся над головами сражающихся, и все замерли, словно по команде оборачиваясь на него. — Лилайя!
Я разжала захват, и еще один демон тяжело рухнул на пол.
Он смотрел только на меня, и в его взгляде светился приговор. Сопротивляться бесполезно. Силы не равны. Он не пощадит.
Внезапно весь мир погрузился во тьму. Холодными щупальцами воля Варраха проникала внутрь, лишая остатков сил. Звуки исчезли, остался только его голос, преисполненный холодной насмешки:
— Мне ничего не стоит отдать тебя своим людям на потеху.
— Не отдашь, — я сильнее расправила плечи, глядя перед собой невидящим взором.
— Интересно почему? — шепот над самым ухом, от чего по коже мурашки. Едва касаясь, он вел пальцами по руке от запястья вверх, выписывая узоры, расцветающие огненной болью.
— Потому что любишь.
Варрах зло рассмеялся.
— Для демоницы ты непростительно большое значение придаешь любви, — рука метнулась к горлу и сдавила его, перекрывая воздух. Стальные пальцы сжимались все сильнее, острые когти впивались в нежную кожу, оставляли после себя кровавые подтеки.
— Все равно не отдашь, — через силу прохрипела я, вцепившись в его руку.
— Глупая маленькая, Песчинка, — Император отшвырнул меня на пол и равнодушно произнес, — она ваша. Можете делать с ней что хотите. Не убивать!
Не успела я отдышаться, как сверху обрушилась здоровенная туша одного из демонов. Наглые чужие руки хватали со всех сторон, не давай подняться. Я стала слабой, как котенок! Варрах держал мои силы под контролем!
Один демон, стиснул тонкие запястья, придавливая мои руки к полу. Два других ловили, разводили в стороны ноги. Четвертый – навис зловещей тенью, пытаясь справиться с одеждой. Он ликовал оттого, что под ним лежала беспомощно распластанная Верховная. Та, которой еще вчера все были вынуждены кланяться в ноги, сегодня отдана на растерзание. Демон осклабился в жестокой ухмылке, предвкушая веселье.