Сонька не сразу находится с ответом. Я чувствую, как ее сердечко колотится.
Довыпендривалась, зараза. И чует это.
Пока Соня охреневает, я выношу я наружу.
Главное, не останавливаться.
Потому что если я остановлюсь, то натворю лишнего.
Пиздец. Тачка осталась у Горелова во дворе.
Придется мне посмотреть в глаза своей проблеме раньше, чем она окажется в безопасности от меня.
6. Глава 6. Соня
Сволочь.
Наглая желтоглазая сволочь.
Раньше я этого не замечала, потому что никогда не была от него по другую сторону черты, зато теперь вижу, какой Рэм на самом деле.
Он всегда все портит. И сейчас опять.
Откуда этот придурок взялся? Его прям распирает от собственной крутости… Бицухой играет, черная кожа натягивается на мощных плечах. Некоторым «Растишку» больше не давать.
На мозги плохо влияет.
С какого перепугу Рэм решил, что может мной командовать?
Русских слов он не понимает, и я все показываю ему жестом.
Но мы же царь!
О…. Кажется, кто-то решает поиграть в старшего брата? Или даже друга?
Три ха-ха.
Складываю руки на груди, демонстрируя, что никуда я не пойду.
Но мне резко становится не до смеха, когда в живот больно впиваются заклепки на плече его косухи.
Какой позор! Вниз головой, через плечо, как пещерную женщину… Урод.
Я извиваюсь, но эта скотина сильнее меня. Рэм неумолимо тащит меня куда-то, как мешок с картошкой, несмотря на все мое сопротивление. Когда я втыкаю ему локоть в спину, он лишь нагло по-хозяйски придерживает меня за задницу!
По которой он меня отшлепал!
Как только до меня доходит, что это не глюк, и Рэм позволил себе такое, секундная слабость, вызванная его близостью, его запахом, улетучивается, и я перехожу в режим берсерка.
– Отпусти меня! – отмираю, когда под задравшийся топ проникает холодный уличный воздух. – Никогда не прощу! Ты что творишь?
Терминатором себя возомнил? Молча прет как танк.
Внезапно Рэм останавливается и оглядывается.
Порыв ветра набрасывает на меня удавку из его парфюма и запаха сигарет с вишневой ноткой, которая въелась в куртку Рэма. Пижон.
– Что? Список доступных действий закончился? А ну поставь меня! – требую я, бесясь, что вынуждена нарушить бойкот и разговаривать с этим умом скорбным. Я несколько месяцев успешно его игнорила, ждала пока ему надоест надо мной измываться и мозолить мне глаза. Сколько я из-за него рыдала, всю подушку насквозь проревела. Особенно погано было на Восьмое марта, когда мне прислали от него цветы.