Федор Сахаров смотрел на Машу издали круглыми сочувствующе-одухотворенными глазами, как будто мысленно сочинял некролог — ох уж этот синдром отличника, стремящегося первым выполнить любое задание. Петр Китаев бесцеремонно хлопнул Машу по плечу, весело поинтересовавшись, приглашен ли он на ее похороны. Таня Морозова шикнула на него, отгоняя, и сказала сердито:
— Ну почему они все такие дураки… Хочешь, мы организуем дежурство по тебе? Ну, чтобы рядом с тобой всегда кто-то был.
Таня обожала всех организовывать.
Содрогнувшись, Маша представила, как за ней по пятам ходит перепуганный Сахаров, негодующий Бойко или хамоватый Китаев, и неистово замотала головой.
Ее мысли были далеки от арифметики, и преподаватель — готический красавец по прозвищу Плакса — не тревожил ее в это утро, а под конец занятия даже поставил ободряющую пятерку за просто так, и вечный возмутитель спокойствия Саша Бойко стоически промолчал, наступив на горло врожденному стремлению со всеми спорить.
К обеду Маша так устала от абсурда происходящего, что искренне обрадовалась Плугову и Власову, которые подпирали плечами стену возле ее аудитории.
— Слышь, мать, — Власов бесцеремонно обнял ее, наградив презрительным взглядом Федора Сахарова, который как раз прошмыгивал мимо, пытаясь слиться с интерьером, — говорят, тебя прирезать хотят.
И захохотал, явно довольный тем, как громко у него это прозвучало и как прытко Сахаров припустил прочь.
Плугов бросил на него рассеянный взгляд и спросил коротко:
— А есть другие новости?
Маше было все равно, беспокоятся они потому, что ощущают некую ответственность за всю эту историю с разлетевшимися мечтами, жалеют ее, невезучую, или просто наслаждаются захватывающим приключением. Главное — Плугов и Власов не шарахались от нее, как однокурсники, и этого оказалось достаточным для немного щенячьей благодарности.
По пути в столовую она коротко пересказала им события вчерашнего вечера — о том, что Лена прокляла Дину, а Дина разгадала, что Лиза липовая, и завершила печальным:
— Если верить Вечному Стражу, то в свой сектор общежития могут попасть только те, кто там прописан. Какая-то магия крови.
— Да ты что! — ахнул Власов, и его глаза вспыхнули.
— Да-да, — кивнула Маша, обрадованная его искренним участием. — Помните, мы все сдавали по капле после зачисления… Это значит, что меня хочет убить кто-то из тех шести девочек, с которыми я живу. Ужасно, правда?