– Какой руль, Боря! – воскликнула возмущённая Наталья. – Мы разговариваем о важном, а ты мешаешь!
– Да, пап, мы о важном разговариваем, – недовольно согласилась Анфиса, – вот только я никак не могу понять, о чём!
– М-м-м, – ответил отец и вытащил варёную колбасу. Он отрезал толстенный ломоть белого хлеба, сопровождая все свои действия безмятежным голосом «пу-пу-пу, пу-пу-пу», и уселся за стол напротив рассерженной жены.
– Пока твой отец набивает своё безразличное нутро, – отрезала Наталья Михайловна, – я всё-таки повторю! Мы, доча, очень тебя любим и желаем только добра! Я хочу, чтобы ты знала, ты здесь, в кругу семьи, в полной безопасности...
– Пап, хоть ты можешь мне сказать, что происходит? – попросила Анфиса.
– А пвоифходит тут, дочув, повный аут! – с набитым ртом ответил тот.
– Боря! – Наталья Михайловна стукнула ладонями о стол с таким невероятным грохотом, что мужчина едва не поперхнулся. – Мы же договаривались, что ничего не будем говорить первыми! Девочка сама должна решиться на этот шаг!
Алая краска растеклась по всё ещё красивому лицу женщины, и уже никто не мог сказать, что её терзает страшная мука, ведь теперь боль и страдания собиралась причинять она сама.
– Наталь, угомонись и отстань от девки.
– Мы самые близкие люди! Кто, кроме нас, её поддержит и утешит?!
– Короче, дочур, – Борис Михайлович проигнорировал выпад жены и сказал совершенно обыденным тоном: – Наша мама решила, что мужики тебе не нравятся.
– Чего?.. – Глаза Анфисы буквально вылезли из орбит.
– Боря! Ну зачем ты влез?! – накинулась на мужа Наталья. – Вечно ты всё портишь, вечно поступаешь по-своему, ни с кем не считаешься!
Мужчина безмятежно жевал вкусный бутерброд и виновато пожимал плечами, когда встречался с дочерью взглядом – мол, ну не мог я на мамку нашу повлиять, ты ж сама всё понимаешь.
– У неё же душевная рана! Она страдает! А ты как бестолковое животное взял и всё вывалил! – сильнее горячилась женщина.
– У меня нет никакой раны и мне очень даже нравятся мужчины, – сдерживая ярость, выдавила Анфиса.
– Мы, знаешь ли, не в Америке, чтобы эти самые ауты легко давались! Мы страна с настоящими ценностями!.. – продолжала отчитывать мужа Наталья Михайловна. – Ой, доча, прости, пожалуйста, мы, конечно, любим и принимаем тебя... – Мама бушевала, как гроза. Её располневшее тело колыхалось под серым пончо, будто океанские волны, а белые ручки то и дело показывались и исчезали, точно пронизывали тучу молниями. – Она сама должна была к этому прийти! Сама! А ты что наделал?!