Гоню от себя мысли о том, как это все выглядит со стороны.
Одна ночь.
Одна ночь унижений, и я смогу помочь своему сыну. Нашему сыну. Но плевать Никита хотел на него, так что только своему сыну.
В основной комнате расположен большой бассейн с подсветкой. Справа диванчики, накрытый стол, плазменная панель, холодильник. Рядом дверь в комнату с кроватью. Слева дверь в парилку.
— Мог бы предупредить, куда приведешь меня. Я бы хоть купальник взяла, — произношу недовольно, когда за администратором закрывается дверь.
Никита уже снял с себя куртку и начал снимать свитер. После моей фразы он замирает:
— Он бы все равно тебе не понадобился. Сегодняшнюю ночь ты проведешь полностью обнаженной.
Он оголяет торс, и я задерживаю взгляд на его теле. Никита определенно нарастил мускулы. Плечи широкие, руки рельефные. Если бы не то, как он обращается со мной, я бы призналась ему, насколько шикарно его тело.
Невольно сжимаю ремешок от сумки, будто, если мужчина подойдет ближе, я буду отбиваться.
— Согласись, — хмыкает он, — что за ту сумму, которую я собираюсь тебе заплатить, я имею право видеть твое тело.
— Кстати об этом, — голос садится. — Сколько ты заплатишь мне?
Он говорил о двух суммах. Меня бы устроила вторая. Хотя и от первой я не откажусь.
— Снова деловой подход, Разина? — усмехается. — Все правильно. Вдруг продешевишь, да?
Да боже! Прекрати хлестать меня словами, как пощечинами. Переминаюсь с ноги на ногу. Я в шаге от того, чтобы уйти отсюда. И гори оно все огнем.
Никита не стесняясь расстегивает молнию на джинсах, но пока не снимает их.
— Даже пятьсот тысяч для тебя много, — приближается ко мне.
Я собираю все свои силы, чтобы не отступить и не попытаться сбежать, будто он хищник, а я загнанный им хорек.
— Сама же понимаешь, — издевается надо мной, — ты немолода. От былой красоты осталось так мало… ТО не помешало бы, да. Да и пробег у тебя, мягко говоря… чересчур. Мне кажется, на рынке живого товара твой ценник был бы не больше ста тысяч. Но я, так и быть, заплачу тебе миллион. Так сказать, за то, что сегодня ты забудешь слово «нет».
Ну вот и все.
Я так не могу.
Залепляю ему пощечину. Голова Никиты дергается, и щека тут же заливается краской. Губы у меня трясутся, но я с силой сцепляю зубы, так, что становится больно. Он не увидит моих слез. Даже за миллион.