— Ты не даешь об этом забыть, Смолин. Но сейчас дело не в любви.
— А в чем?
В том, что я не хочу, чтобы мой ребенок жил в атмосфере, когда родители друг другу, как чужие люди. Я не хочу, чтобы однажды к моему сыну подвалила какая-нибудь губошлепка со словами о том, что папа не любит ни его, ни маму. Я не хочу сочувствующих взглядов и пересудов за спиной. Я не хочу больше улыбаться и делать вид, что все хорошо, когда мы выходим куда-то вместе.
— Ни в чем. Я устала и мне нужен развод.
Смолин смотрит на меня, как на бестолковую куклу:
— Свет, когда наши отцы задумывали этот брак, я был против. Ты помнишь об этом?
Отвожу взгляд.
Конечно, помню. Кирилл тогда сразу сказал, что не хочет никакого договорного брака, и что навязанная предками жена, ему не нужна, даже ради дела. Это только я, дурочка, радовалась и была уверена, что стоит нам только пожениться и все наладится. Как полюбим друг друга, как заживе-е-ем. И вообще моей любви должно было хватить на нас двоих. Увы, не хватило.
— Просто ты был умнее меня, — не скрывая горечи, признаю очевидное, — но какой бы брак между нами ни был, я не давала своего согласия на то, чтобы об меня вытирали ноги.
— Я груб с тобой? В чем-то отказываю? Не забочусь? По-моему, все пункты соблюдены.
Кроме одного. Ты меня не любишь…
Но этого пункта не было в договоре, как и пункта про верность.
— Остальное – мое личное дело, — сдержано продолжает он, и мне отчаянно хочется ударить его, отвесить пощечину, чтобы руке стало больно. Потому что его спокойная рассудительность убивает.
— Мы разводимся, Кир, — цежу сквозь зубы и, отпихнув его с дороги, пытаюсь уйти.
Он ловит. Хватает за запястье, сжимая его до боли, вынуждает остановиться.
— Ты прекрасно знаешь, что это невозможно. Или забыла про договор? Нам никто не даст развестись.
Боже, как жжет в том месте, где он прикасается! Кажется, вот-вот и кожа расплавится.
— Это ты забыл. Вы все забыли. Договор – это не кабала, не контракт на пожизненное рабство. Брак может быть расторгнут, по желанию одной из сторон.
Смолин тихо смеется:
— Про неустойку напомнить?
— Мой адвокат уже все посчитал.
Впервые с начала разговора он подбирается, откидывая маску равнодушного сукина сына. Взгляд становится жестким:
— Готова все отдать.
— Забирай, — выдергиваю руку из его захвата, — только подпись не забудь поставить в нужном месте.