— Юлия, вы должны были прийти ко мне и все рассказать, — тон Тимура Рустамовича вдруг смягчился. Наверное, опасался, что она тут хлопнется в обморок, а то и помрет от разрыва сердца. — Почему вы терпели и довели до крайности?
— Я… справлялась.
— Ни один преподаватель не может общаться так с вами. Вы это понимаете?
Она кивнула.
— Вы терпели по каким-то своим причинам, но теперь мы вынуждены из-за этого разгребать скандал и доказывать, что у нас тут не ненавидят женщин. Вы должны были сообщить до того, как кто-то слил в сеть эти видео.
Еще один кивок.
— У вас есть предположения, кто это сделал, Ветрова? — вклинился в разговор ректор. Его голос был тихим, вкрадчивым… но сам мужчина Юльку всегда немного пугал. Такой весь круглый и улыбчивый, и на первый взгляд похожий на добродушного Колобка, но первое впечатление очень обманчиво, как и его улыбка. С этой самой улыбкой он легко подписывал приказы на отчисление. Юля немало общалась с ректором, когда переводилась, и тогда… тогда она клятвенно пообещала, что не доставит проблем. Ни единой проблемы. Что ректор о ней даже не услышит, не вспомнит о ее существовании до самого выпуска. И только после этого он подписал приказ о переводе…
— Ни единого.
— А если подумать?
— Полагаю, это был кто-то из группы, — выдала она очевидность.
— Фамилию не назовете?
— Извините, но я не знаю.
— Может, у вас есть подозрения?
— Нет, — прошептала она, краснея все больше. Ректор смотрел на нее так, что хотелось исчезнуть, обратиться в пыль. Да и остальные… никто ей не верил. Конечно, все прекрасно понимали – она знает или догадывается. И даже расскажет, если пригрозить, как следует.
Но грозить ей не стали.
Пока.
Задали еще с десяток вопросов про случившееся, про Антона Викторовича и его обращение с курсантами. Затем заставили подписать заявление о систематических нарушениях и требовании разбирательства. Дату проставили двухнедельной давности – якобы она пожаловалась до слива видео, а администрация все это время вела расследование и «держала руку на пульсе». Ветровой еще раз пятьдесят напомнили, что в случившемся она виновата сама, раз не пожаловалась, и отпустили с миром.
Она вышла в коридор, свернула за угол и бессильно прижалась к прохладной стене.
Ее трясло от пережитых эмоций.
7. ГЛАВА 7. Первым делом чувство вины