так. Но лень раз за разом брала свое. С этим переводом она и краситься-то перестала: какой смысл, если парни все равно не отличают, есть ли на ее ресницах тушь? Вот девчонки всегда могли разглядеть и даже заметить вслух что-нибудь эдакое… и иногда Юля скучала по этому чувству, по девчонкам, по их подколкам и обществу. Редких встреч по выходным откровенно не хватало, но с подругами они хотя бы были… а вот с прежними одногруппницами – уже нет. И Юля – кто бы мог подумать! – соскучилась по Вале Сорокиной! По Вале, которая высмеивала остальных за не слишком аккуратный маникюр, блин! Как по такому вообще можно скучать? Но Юля вот скучала.
— А как там твой… Руслан, кажется? Прости, в музее такая запара, что я свое имя иногда забываю, что уж говорить об остальных, — Марина засмеялась и взяла еще сыр, но поглядывала на Юльку в ожидании ответа.
— Договорились встретиться завтра. Сказал, готовит сюрприз.
— Почему не сегодня?
— Потому что сегодня я с тобой и только с тобой, — Ветрова крепко обняла подругу и подлила им обеим еще вина. В комнате так пахло розами, что голова кружилась… а может, вино оказалось чересчур крепким.
Марина сделала внушительный глоток и спросила:
— Звонила матери?
— Да. А ты?
— Да.
— И как?
— Плохо, конечно, как иначе?
— И у меня, — вздохнула Юля.
В последнее время ужасные внутрисемейные отношения стали их главной темой.
С Мариной все давно было ясно: мать-тиран, побег из дома в общагу и выживание всеми силами. Падение успеваемости из-за необходимости работать, совершенно ужасный первый год самостоятельной жизни, за которым последовал период небольшого, но подъема. Марина справилась, привыкла. Но с ее внутренним стержнем это не было чем-то удивительным, кажется, от Марины иного никто и не ждал.
У Юли все сложнее: отношения всегда были ужасными с отчимом и только с ним. Но после этого перевода, когда выяснилось, что учиться придется на год больше (хотя за ее учебу никто не платил – Юля поступила на бюджет и перевелась тоже на бюджет), отчим накрутил и мать. И теперь каждый разговор с ней превращался в пытку: мало того, что она говорила словами мерзкого упыря Анатоля, так еще и… кажется, сама поверила в то, что он нес, а именно: Юля – взрослая баба и должна содержать семью, тех, кто ее растил и воспитывал. И все в таком же диком духе. И перевод этот отсрочил начало больших заработков, которые так ждал Анатоль. Ну не дичь ли? Юля скорее бы сдохла, чем отдала ему хоть копейку!