Само собой, в свете таких семейных умозаключений каждый звонок домой теперь был пыткой. Вот и сегодня – с банальных поздравлений матери дочерью они быстро съехали на Юлины долги и ее же бесполезные мечты. Все крутилось вокруг той же заезженной пластинки: Анатоль тоже считал, что из бабы пилота не выйдет и все это дурь в башке, розовые мечты глупой принцессы. Хотя поступление в другой город он тоже считал дурью, ведь работать можно сразу после школы. Мерзкий, мерзкий Анатоль… его бы вообще никогда не вспоминать, и уж тем более в праздник.
Словно почувствовав Юлино настроение, Марина протянула ей сыр:
— Держи! Это реблошон. Воняет ботинком.
Ветрова засмеялась:
— Ты уверена, что эти сыры тебе подарили с добрыми намерениями?
— С намерениями – точно, насчет доброты сомневаюсь.
— Поклонник?
— Друг Германа Марковича, — легко призналась Марина, хотя раньше при слове «поклонник» могла пунцово покраснеть. Но работа в мужском коллективе сделала свое дело, она привыкла реагировать на безобидные слова без фонтана эмоций. — Летает по всему свету, но каждые выходные возвращается в наш город – кажется, у него мать болеет, но переезжать в Москву отказывается.
— И сколько этому поклоннику лет? — Юля знала, что Генриху Марковичу – начальнику музея – далеко за шестьдесят. Когда-то он тоже летал, но был списан по состоянию здоровья. Во время музейной практики он чего только не рассказывал о полетах… примерно тогда Ветрова и загорелась идеей летать. Сначала несерьезно, но потом уже неизлечимо заболела небом.
Марина засмеялась:
— Столько, сколько ты подумала. И я же сказала – это друг Генриха Марковича. Думаю, он меня подкармливает из жалости. Говорит, я похожа на его жену в молодости, а значит, быть мне роковой женщиной.
— Боже! Он точно на тебя запал!
— Не думаю – он все время показывает мне фотографии жены и сетует, что их сын несовершеннолетний – так бы он нас обязательно познакомил. Но в следующем году он будет взрослым первокурсником, так что как знать, как знать.
— Год в общаге сделал из тебя раскрепощенную женщину, — одобрила Юлька.
— Да это все дружба с тобой виновата, Ветрова! И это была шутка! Первокурсники все для тебя.
— Да мне и одного достаточно, — тем более, такого чудного и не похожего на других. Юля достаточно уже захмелела, чтобы признаться как минимум себе: завтрашнего дня она ждала с нетерпением.