Но, возвращаясь к разговору с Николаем Павловичем. Батя,
воздав должное энергии и распорядительности второго сына, бухнул
прямо в лоб.
- Константин, возвращается твой брат, возвращается со
славной победой, укрепив восточные рубежи России. Александру
предстоит женитьба. Надеюсь, он остепенится и из шалопая
превратится в солидного государственного мужа, будущего государя. Я
хочу поручить ему надзирать за строительством железной дороги до
Москвы. А ты будешь его правой рукой, поможешь с установкой
телеграфа меж столицами. А свою дорогу, до океана начнёшь после,
набравшись опыта и понабив шишек на московской.
- Вы правы, отец. Первую большую дорогу должен строить
наследник. Но из Москвы! Сделайте Сашу наместником в старой
столице, он переедет, создаст свой, молодой двор. Мари очень
непросто здесь, во дворце она ходит как среди ядовитых змей. А в
Москву Саша заберёт верных друзей, соратников по Восточному походу.
Там Мария Александровна будет спокойна, а это важно для женщины
вышедшей замуж и предназначенной к рождению детей. Мы же с вами,
батюшка, будем класть рельсы дороги из Петербурга.
- Костя, ты тоже отметил злонравие придворных дур, их
нетерпимость, недоброжелательство к невесте наследника российского
престола? - Голос императора ничего хорошего этим дурам не
предвещал.
- К тому же, ваше величество, - я зашелестел заранее
приготовленной картой, - смотрите, Москва в силу географического
положения явится центром железнодорожной "паутины", из старой
столицы во все стороны пойдут тысячевёрстные "нити" рельсовых
путей. На Архангельск, на Казань и далее на восток, на юг, на
юго-запад! Брату предстоит огромная работа, которую лучше исполнять
из Москвы. Да и его семье будет спокойнее там. Поверьте, ваше
величество.
- Костя, Костя, - отец расчувствовался, - сколько тебя
помню, ты всегда был серьёзным и молчаливым ребёнком. С тобой и
мама и кормилицы не знали горя...
- Ах, папа, кажется, что я помню себя с самого-самого
детства. Тогда бунтовали поляки, люди мерли от холеры. Ты приходил
усталый, печальный, садился у моей кроватки и молчал. Смотрел на
меня и молчал. Так хотелось стать поскорее взрослым и помогать
тебе...
- Костя, сын, - Николай Павлович быстро "разорвал
дистанцию" и обнял. Крепко-прекрепко.
Должно быть, старается незаметно согнать слезу, негоже
чтобы императора видели плачущим. Кажется, и этот раунд останется
за мегасообразительным великим князем - мысль о переводе цесаревича
на "самостоятельную работу" я отцу подбросил, значит есть шанс
курсировать до совершеннолетия между "старым" и "молодым" дворами.
У брата хоть нудной зубрёжкой французского никто доставать не
будет. Вот никак не даётся мне галльская мова. С английским,
немецким - всё нормально, а французский почему-то не идёт, даже
"сдвоенная матрица" не помогает. Кстати, физическое состояние почти
что четырнадцатилетнего Константина Романова ого какое. Рост
примерно 170-172 "наших" сантиметров, а не здешних вершков-аршинов,
подтягиваюсь легко раз 30-35. Наездником стал весьма сильным, могу
и на своенравных горячих жеребцах гарцевать, но неохота по дурости
свалиться и покалечиться, смирной и выносливой Ласточки вполне
хватает. Тем более я по воинской специальности моряк, не
кавалерист, так что пусть понимающе лыбятся за спиной бравые
кавалергарды, плевать. А вот по словам учителей фехтования, у
Костика - невероятная реакция, и если бы великий князь захотел,
занимался чуть более прилежно, быть ему непревзойдённым бойцом.