Вилан бежит вперед. Старая калитка, скрипнув, пропускает его к дому. Он тянет меня за руку, шлепая деревянными подошвами по каменной тропинке. А у меня перед глазами возникают и исчезают картинки невольничьего рынка.
Раньше я никогда не была на нем. Мне удалось лишь пару раз побывать в городе, где он находился. Тогда отец еще был жив. Потому теперь я могла только догадываться о том куда меня завтра повезут и как будет выглядеть место, где я лишусь свободы на целый год.
- Вернулась, пигалица? - голос доносится из дома. Вилан вздрагивает и останавливается. Напряженно смотрит вперед.
Меня накрывает какая-то странная апатия. Будто худшее уже случилось, а встречу с отчимом нужно лишь пережить. Потому я только делаю шаг вперед и задвигаю брата себе за спину, когда дверь-ширма отодвигается в сторону, и на деревянную террасу нетвердой походкой выходит Чжан. Его черные короткие волосы торчат в стороны, будто он даже не удосужился причесаться после пробуждения. Карие глаза осматривают меня с явным раздражением, а потом натыкаются на Вилана:
- А этот недоносок, что здесь делает?
- Он здесь живет! - произношу сквозь зубы. Кладу руку на плечо брату и немного сжимаю. - Он ваш сын, Чжан. Вы не забыли?
- Не забыл, - с противной гримасой передразнивает меня отчим. Потом склоняет голову набок, желая получше рассмотреть Вилана. Но взгляд Чжана самовольно отказывается нормально фокусироваться. От него пахнет рисовым солодом, когда он делает шаг ближе ко мне и спрашивает: - Почему его выпустили? Этого негодника сегодня поймали на краже. Его должны были увезти на шахты.
От злости у меня сводит челюсть. Я даже не знаю, что мне сейчас сказать. Горло сжимает спазм. Кажется, что если открою рот, то просто разрыдаюсь. Но я знаю, что так сделаю только хуже. Потому смотрю в постаревшее за последние годы и отекшее лицо отчима. Он внимательно осматривает меня, затем снова кривится:
- Ну чего молчишь? Что ты отдала, Ами? Украла что-то из дома, чтобы выкупить мальца? Знай, если увижу, что что-то пропало - выпорю! А если узнаю, что и ты красть пошла, то поедешь на шахты следующей!
- Не утруждайтесь, - бормочу, опуская голову. Все еще крепко держу брата, а он лишь крепко прижимается ко мне, затравленно глядя на отца снизу вверх.
- Что ты сказала? Громче, Ами! Вечно ты мямлишь себе под нос! Вся в мать.