Как и ожидалось с базовыми скилами возникли некоторые...
сложности. Первым вменяемым навыком, который я по факту создал
заново, ибо игровой вариант, можно сказать, не работает вообще,
стала маленькая, очень маленькая, молния. Можно сказать искра. Она
ни в кого конкретно не била и можно сказать вообще ничего не
делала, но существовала.
Хотя до неё я пробовал управлять огнем свечи. Это не
сложно, но бесполезно. Эдакий табурет, с теоретически бесконечным
расходом маны, так как чем больше пламя — тем больше сил требуется
для управления, а воск свечи все равно горит с положенной ему
скоростью, в соответствии с текущим размером фитиля.
С молний все не так. Совсем не так. Я не знаю, что там
такое молнии на Земле и с точки зрения физики, но у меня молния
это... это... Это нечто, являющееся следствием разрыва... чего-то
надвое, в результате чего и возникает разряд. Практическое
применение — бесполезно. Но можно показать кому-нибудь и
похвастаться.
Нет, надо еще потренироваться. Потом.
— Ого! — нарисовалась рожа сына какого-то
высокопоставленного сира, судя по одежде и самой благородной роже,
существенно отличающийся от тех бычьих, что у слуг и крестьян. — Ты
владеешь магией!
Парнишка был примерно моего возраста и нагло ввалился в
мой грязный закуток замка вместе со всеми своими разноцветными
одеяниями, попутно обтирая ими стены. Видать любопытство
свойственно всем детям, а всполохи разрядов в темном тупичке
привлекли его внимание.
Я отвернулся рожей к стенке и пробубнил:
— Не владею...
— Владеешь! Я видел! Ну покажи, покажи! — не унимался
богатенький сынок, не знавший слова «нет».
— Юный господин! Вот вы где, юный господин! — в проходе
нарисовались две служанки высокородного сира.
Или как они там называются? В любом случае, с их
одеяниями, внутри которых явно существует жесткий металлический
каркас, они сюда ни за что не протиснутся. Хотя длины их рук вполне
хватит на глубину прохода, только вот опять же платья не дадут
нагнуться для ловли мелких дошколят.
— Юный господин, вас ждут!
«Сэр- господин» с трудом развернулся в проходе, собрав на
свой парадный кафтан яркого синего цвета, словно небо после захода
солнца, остатки печной копоти со стен, превратив его в цвет
придорожного нужника, каким он всегда бывает после сдачи в
эксплуатацию, и обратился к служанкам, указывая на меня: