Я должна ее увидеть, сейчас.
— Она там, КЛем, моя дочка, я ее слышала, — шепчу я сбивчиво.
— Успокойся, — говорит она и заставляет меня посмотреть себе в глаза. — Чего бы ты там ни увидела. это не важно. Важно другое. Нельзя выдавать, кто ты такая на самом деле.
Наконец, я прихожу в себя, возвращаяясь в реальность.
Замечаю, что Ридли что-то увлеченно рассказывает Клоду, вместе с которым они обогнали нас с Клем, так что мы почти поровнялись со слугами, что тащат наши вещи.
Барон, кажется, ничего не заметил. Сердце бьется так, что готово вылететь из груди. Близость дочери обрушивает на меня целую лавину воспоминаний, которые чуть не сбивают меня с ног.
— Я не знала, что будет так тяжело, — шепчу я Клем.
— Все нормально, мы через это пройдем, поняла меня? Ты вернешь ее, я тебе обещаю, но не сейчас. Ты должна выиграть в отборе и отобрать у дракона все, в том числе и своих дочерей.
Ее слова отрезвляют меня окончательно и я начинаю чувствовать мелкие камушки гравия шуршащие под ногами, ветер, который дует в лицо и развевает мои темные иллюзорные волосы, словно они настоящие.
Я делаю несколько глубоких вдохов и решительно киваю.
Клем, как всегда, права. Я должна быть куда сильнее. Я должна быть готова к чему угодно. Если далекий смех так вывел меня из равновесия, что же будет, когда я увижу ее рядом? Что будет, когда я увижу Ивара? Что будет, когда мне нужно будет удерживать иллюзию перед целой толпой людей и перед тем, кто был моим мужем? Справлюсь ли я с этим?
— Я боюсь, — говорю я шепотом, и дрожащей рукой сжимаю запястье, чтобы усмирить дрожь. — Но я справлюсь.
— Вот! Это моя девочка! — говорит Клем, — сначала нужно оторвать ему хвост и крылья, а уж потом все остальное. Думай только об этом, договорились?
В ответ я только киваю.
— Вас, Клод, поселят в другом крыле, если хотите. Если нет, вы можете остаться в гостинице в городе. В любом случае, вам здесь всегда будут рады, а на этапах отбора вы будете на лучших местах, видя все так, как будет видеть наш монарх и его свита.
— Вы очень добры, — говорит Клод и я вижу на его лице неподдельное удовольствие. Он, похоже, так хорошо вжился в роль, что ему потребуется приложить усилие, чтобы из этого образа выйти.
— Заносите сюда, — повышает голос барон и указывает слугам на высокие остекленные двери, на которых бликует солнечный свет.