— Не обижайся, солнышко, — говорю я, чтобы ее успокоить хоть немного. Кажется, девочка привыкла получать все, чего хочет и мои слова задели ее по настоящему. В отражении зеркала я вижу, как слезы катятся по ее щекам.
— Простите, князь, я такая дура, — говорит она, всхлипывая.
А вот это уже интересно. Чего чего, а слез от нее я точно нео жидал.
Я подхожу к ней и предлагаю ей платок.
— Расстраиваться не стоит, — говорю я уже куда более мягким тоном. — Ты мне нравишься, правда, у тебя милое личико, и кажется, ты не глупа.
— Но по-настоящему нравится вам другая, — говорит она принимая платок и вытирает слезы.
— Я еще не решил, кто мне нравится по-настоящему, — вру я зачем-то. Неужели эти слезы так на меня действуют? -- Да и какая разница, чего решил я, если на все теперь воля богов?
В кого же я превращаюсь. Да эта хитрая девчонка просто манипулирует мной, чтобы добиться расположения. Я же вижу это, как на ладони. Но мне все равно жальее, как будто я действительно явился причиной ее расстроенных чувств. И с каких пор такие вещи для меня имеют значения?
Дракон смотрит на меня с недоумением и тихонько рычит. Мало того, что я лишил его удовольствия, так я еще едва ли ни извиняюсь перед этой лицемерной особой, все хитррости которой очевидны и ребенку.
— Тогда я буду надеяться, и буду просить богов, чтобы они сочли меня достойной, — говорит она, — спасибо вам, князь, вы так добры.
Добр? Я? Если бы ты только знала, что я сделал, ты бы так не думала, девочка. Не знаю, насколько гнилая душа у тебя, но ты даже не представляешь, что у меня внутри. Я убил собственную жену и держу своего ребенка в душной комнате, чтобы никто не узнал, что я натворил…
Она поворачивает свои прекрасные глаза на меня, Заплаканная она даже еще привлекательнее.
— Разрешите хотя бы один поцелуй, — говорит она. — Иначе я просто не усну сегодня.
От поцелуя беды не будет. Тем более, что эти губы так манят…
Я подхожу к ней и прикасаюсь к ее губам. В этом поцелуе нет ничего страстного, ничего любовного. Это поцелуй сострадания. Какая нелепость. Она попросила и я делаю, словно мальчишка.
Вкус ее слез будит в голове непрошенные воспоминания о слезах Элис и позвоночник прошивает болью такой силы, что я едва не вскрикиваю и отрываюсь от нее.
— Спасибо, князь, — шепчет она, — я не забуду вашу доброту.