– Я в Новоград хотела.
– Добро, свезу, – Тихий улыбнулся. – Ввечеру дружок мой Ньял драккар приведет. С ним и уйдем по воде. Я в Новограде при князевой дружине, так и за тобой пригляжу, сердитая. Тебе в Изворах лучше не появляться. Народ с близких весей на торжище притёк, узнать могут. Ты вот что, Раска, тут оставайся. Метнусь, возьму одежки какой и вернусь за тобой по сумеркам. В этом кожухе за нежить примут.
– Благо тебе, – Раска вздохнула легче. – Останусь.
Хельги обнял наскоро и пошел от нее, но обернулся:
– Раска, ты хоть лик умой, глядишься кикиморой. А вот косы у тебя получше моей, – подмигивал, ехидничал. – Горб-то жесткий, прячешь чего?
– Пожитки там мои, – улыбнулась.
Тихий голову склонил к плечу, глядел неотрывно:
– Умойся. Ямки на щеках остались, нет ли? Их запомнил, посмотрел бы. И вот что, Раска, бежать не думай. Я тебя везде найду. Разумела?
Раска едва ногой не топнула от злости: как угадал, что сбежать задумала?
– Олег, да чего ты пристал? Сказала, ничего не должен. Ступай, о себе тревожься. Сама я.
– То мне решать, должен я иль нет. Мой долг, мой ответ. Раска, в грязи не видно, какова ты стала, но помни, если пригожа, дальше торга изворского тебе не уйти. Ватаги шастают по лесам, вои Хороброго бегут искать лучшей доли. Голодные, злые. Свезло тебе добраться сюда. А до Новограда – это вряд ли. Вкруг городища спокойно, но туда еще дойти надобно. Без меня пропадешь.
– Так уж и пропаду, – хмыкнула.
– Верно говорят, ума нет, так и не пришьешь. Раска, бедовая, раздумай. Смерти ищешь? – брови гнул сердито.
– Ладно, – сдалась, зная, что правый Хельги. – Подожду.
– Не веришь мне? – Тихий смотрел хмуро, во взоре пламя занималось. – Чтоб знала ты, через тебя я жив. Пока думал, что сгорела, себя казнил. Раска, какая б ни была, но ты моя ближница. Оберегать стану, как сестру, пока дышу. Вот тебе слово Хельги Тихого.
Раска открыла рот говорить, да замялась. Чуяла, от сердца дает зарок, с того и сама правду молвила:
– Олег, поверю. Ты ж вернулся, как и сулил. Стало быть, дорога тебе, – в глазах слезы закипели, но не пролились: Раска давно уж плакать перестала, знала, что мокрядь делу помеха, а не подспорье.
– Жди тогда, татева дочка, – ухмыльнулся глумливо. – Раска, вешенские говорили, что пригожая ты. Врали, поди? Мордаха у тебя, аж смотреть боязно. Чем мазала?