— Так-то должна. Раньше всем заправлял совет, но потом Магистрат велел, чтобы в каждой гильдии был глава. Ханкин у нас главой стал – он та еще крыса, но подольститься умеет. Давно он зуб на меня точит.
— За что? — поинтересовалась Ева.
— Да так, мелочи, — проговорил Брокк, уводя взгляд: стыдно говорить, что задолжали они с братом гильдии, долги скопились, вот Ханкин и грозился трактир закрыть. Мужчина подошел к жене: — Что ты, мать, слезы льешь? Не умрем с голоду, не бойся.
— А что же, — она шмыгнула, — с трактиром-то делать? Готовить же тебе нельзя! Беренгар тоже не из гильдии, под твоим началом работал, да и Вальк-поваренок. Ты за них отвечал и платил. И пиво нельзя продавать без разрешения, и вывеску велено снять. Что Годвин скажет?
— Что-что… Другого повара найдем, вот и все.
— А ты что будешь делать? — Гриди взглянула на мужа, который всегда был для нее опорой, надежным плечом. Много лет назад, сватаясь к ней, он пообещал, что будет для нее добрым мужем – так и вышло. Богиня щедро отсыпала Гриди женского счастья: супруг ей и впрямь достался на зависть хороший да порядочный. Но их дочерям суждена судьба горькая: старшие уже, считай, пропали, а чтобы сберечь младшую от невзгод, придется очень постараться. Потому что очень уж быстро рушится их жизнь, которая еще не так давно казалась безоблачной.
Брокк не отвечал, глядя на плачущую жену. Он больше не чувствовал в себе былой силы, уверенность оставила его. Без гильдии он никто, повару с улицу нельзя никуда устроиться: Магистрат не дремлет. Да и стар он стал – пятьдесят на носу. А уж сколько долгов…
— Милостивая богиня не оставит нас, мама, — встряла Ева. — Скажи, отец, а можно ли оспорить решение главы гильдии?
— Оспорить? — не понял Брокк.
— Да, потребовать разбирательства по этому делу.
— Потребовать?
Ева понимала, что девушка, роль которой она вынуждена играть, вряд ли когда-то чего-либо требовала в своей жизни, но невозможно ведь прожить остаток дней, помалкивая и уповая на богов – особенно если не веришь в этих самых богов. А устраиваться дальше надо, и постараться не дать новой семье скатиться в яму.
— Ты ведь не совершил ничего плохого, правда? — сказала Ева, глядя в округленные глаза Брокка Лэндвика. — Лишь пытался вернуть дочь домой. А если Ливви обесчестили? Если держат насильно? Это же настоящее преступление! Глава гильдии повел себя как трус, не защитив доброе имя своего мастера. Кому можно на него пожаловаться и потребовать правосудия?