Вот он. Лови последствия своих неправильных решений. А я к этому не готова, поэтому с надеждой вглядываюсь в дом тети Нины, когда он появляется в зоне видимости — и сразу выдыхаю.
Нет, не с облегчением.
Ни одно окно не горит, кроме кухонного. Ну вот и все. Судьба расставила фигуры, кушай. Наслаждайся. Впитывай.
Твою мать…
Машина останавливается. Я не дожидаюсь никого и выхожу, чтобы хотя бы здесь растянуть время, но не успеваю подойти ближе, чем на пару метров — из дома появляется тетя Нина. За ней Степан Михайлович и моя Маруся. Она с интересом выглядывает из-за его плеча, а когда видит меня — тут уж выдыхает с облегчением.
- Аллилуйя! Ты в порядке!
Ага, «очень». Обнимаю себя руками, хочу уже подняться по ступенькам, как со спины летит жесткое:
- Говорить мы будем на улице.
Как же раздражает!
Резко оборачиваюсь. Стоит. Снова сигарету закуривает, смотрит на меня очень…ну, недобро, очевидно. Илья рядом. Знаете, такое впечатление, что он готов в любой момент остановить своего чеканутого приятеля, будто тот…интересно, он действительно хочет меня убить?
Приказы свои раздавать точно хочет.
Бесит!
Ежусь, но не спорю. Это кажется логичным, потому что, очевидно, наш разговор едва ли будет спокойным.
Мама подходит к столу и присаживается на скамейку. Тетя Нина садится рядом. Степан Михайлович обеспокоенно смотрит на Арсения. Я на Марусю.
Думаю, что она уже поняла, кто это. Она у меня умная. И да, она знает всю историю, которую я не рассказала даже маме. Про измену, если ее так можно назвать. Про Ирину. Про все-все-все.
- Все нормально? - тихо спрашивает, я киваю.
Только тогда она отходит и присаживается рядом с мамой.
Илья отходит последним. Все это время Арсений жрет меня взглядом, а я свой не знаю, куда деть.
- Боже, может, хватит?! - наконец-то не выдерживаю, дергаюсь и смотрю ему в глаза, - Дыру протрешь!
Молчит.
Я вижу, как напрягаются его руки, желваки на щеках. Наверно, я веду себя глупо. В смысле…я же должна извиняться, челом тут бить, да? Я виновата. И я не отрицаю! Но извиняться не стану все равно. Да и не могу. У меня тупая защитная реакция бежит впереди планеты всей: я на лыжи встала и готова обвинять его во всех смертных грехах! Лишь бы не признавать, что мое решение было действительно очень неправильным и жестоким.
- Это все, что ты мне скажешь? - тихо, но опасно спрашивает.