Они так и замерли оба на тротуаре у входа в Павловский парк, пристально глядя друг другу в глаза.
— Мир? — голос Ильи вдруг внезапно охрип. Ева медленно освободилась, одергивая свою длинную темную куртку.
— Мир… И куда ты привел меня, Змеев-Сусанин?
Ева растерянно оглянулась. Они прошли мимо центрального входа, и стояли перед большими каменными воротами с надписью: “года”
— Пойдем, сегодня последний четверг месяца, время свободного входа студентов! — Илья вдруг широко улыбнулся, показав ямочки на щеках. — Это так называемые Театральные ворота. Я хочу показать тебе именно парк, дворец лучше смотреть поздней осенью.
Спорить со столь голословными утверждениями Ева не стала. И руку, вдруг снова подхваченную Змеевым, не забрала. Они так и шли, словно малые дети, за ручку по хрусткому гравию парковых ровных дорожек, и Ева вдыхала тревожные запахи просыпающейся природы.
Змееныш снова был прав. Акварельная красота ранней весны завораживала. Угольные росчерки веток еще крепко спящих деревьев, безупречная гладкость темно-желтых газонов. И зеркальная темнота парковых водоемов, кружившая голову, будоражившая Евину потаенную суть.
18. 12.1
— Уважаемые туристы и гости Павловского парка — тоном опытного экскурсовода вещал Илья Змеев. — Мы с вами пересекаем Парадное поле в Павловском парке на территории одноименного государственного музея-заповедника, и попирая гранитную крошку одиннадцатой Парадной аллеи приближаемся к перекинутому через протоку от Центрального к Среднему Розовопавильонному пруду пешеходному арочному мосту. Сооружен сей необычный мост был во второй половине XIX века. Является памятником архитектуры федерального значения. Обратите внимание…
— Почему она черная? — Ева отобрала свою руку и быстро шагнула в сторону гладкой поверхности темной воды.
— Летом будет зеленая… — растерянно наблюдая за девушкой, вдруг буквально скатившейся вниз по крутому склону газона, пробормотал громко Змеев. — Ей, женщина, туда лезть нельзя! Ева!
Русалка не слышала. Зеркало черной воды ее неуклонно тянуло, завораживало, громко звало. И у девушки не было сил противиться этому древнему зову. Прочь все сомнения. Шаг, еще один, и подошв ее стареньких демисезонных сапожек коснулась холодная влага. Всплеск весенней воды, шаг вперед, и она ласково обнимает колени.