Нет, не подумайте ничего, я любил женщин. Они были прекрасным украшением этого мира, могли самореализовываться любым способом, как хотели, но только не в моей сфере.
Хирургия – часто сложная, и не только морально, но и физически профессия. И в ней барышням, по моему мнению, делать было нечего.
Поэтому, моя реакция была очевидной.
- Только не баба. Нет. Я не согласен.
В принципе, ничего страшного не произошло. Практиканты с ординатуры имеют свойство как приходить, так и уходить. Пусть учится, набирается опыта, но только не со мной. Федя явно прикололся, но точно должен был согласиться поменяться обратно.
Он, как раз, девушек, приходящих к нам на практику, очень любил. Если вы понимаете, о чём я.
Девчонка явно растерялась. Ну вот, что и требовалось доказать. А если у тебя пациент на столе умирать начнёт? Нет уж, спасибо.
Она пыталась ещё пару раз завести со мной беседу, но я чётко обозначил ей свою позицию. Только вот на неё это не очень действовало. Она застыла у дверей, распространяя этот непонятный запах в ординаторской.
Какие-то духи, которые меня страшно нервировали. Пахло приятно, но сразу хотелось затянуться запахом поглубже, и просто вдыхать, а не заниматься рабочими вопросами.
- Ты всё ещё здесь? Зря. Все знают – я не работаю с женщинами-хирургами. Даже студентами ординатуры.
- И что мне теперь делать?
Снять штаны и бегать. Хотелось ответить мне, но вместо этого я зачем-то к ней подошёл. Хотел взять за локоть, найти Федю, и провести честный обмен. Но вместо этого застыл рядом с ней, как истукан.
Мелкая для меня. В грудь дышит. Пробежался взглядом с ног до головы, задержавшись на груди. А там, надо сказать, было на что посмотреть. Несмотря на хрупкую комплекцию, природа девочку явно не обделила, хоть «сокровище» и было скрыто медицинским халатом.
А затем я допустил большую ошибку, заглянул ей в глаза. А там… какая-то невероятная смесь эмоций, которая меня почти сразу поглотила. Смотрел на грудь – ничего. А здесь – глаза, и нижняя часть меня моментально ожила. Что за…?
- Родиться мужчиной у тебя уже не получится, остаётся только смириться, что хирургия не для тебя. Я работать, а ты – свободна. – Пулей выскочил из ординаторской, пока эта пигалица не заметила, что не такой уж я и женоненавистник, а наоборот, очень даже любитель.