- Уй-яна, - отвечает уверено и добавляет: - Куяцава Уй-яна.
При этом малышка как-то странно произносит имя матери, словно заикаясь. Видимо, ей пока не удается сочетание звуков в нем.
У меня от напряжения взмокла спина. Что до имени, то что-то вполне вероятное, но фамилия! Нет, это выше моих сил. Хоть к логопеду за расшифровкой обращайся. Вообще-то, чего я мучаюсь. Скоро приедет Гера, пусть разбирается.
А мне бы определиться, как вообще реагировать на появление этой прелестной Люляси. Сама малышка очень даже располагает к продолжению разговора. Но мне что-то мешает сосредоточиться на нашем общении. Не дает покоя мысль, взрывающая мозг – как же Герман мог! Целых четыре года он изменял мне, прикидываясь любящим мужем, мечтающем о нашем совместном ребенке. А сам жил на две семьи?!
Отвлекаюсь на шум в прихожей. Приехал! В растерянности смотрю на малышку. И со страхом жду появления Ярова. Не потому, что я боюсь мужа, нет. Просто не знаю, с чего начать. Но более всего боюсь услышать его признание в измене.
- Лерочка, ты в порядке? – он с порога бросается ко мне. Но застывает на месте, уставившись на девочку, которая в свою очередь с любопытством разглядывает его.
Проскальзывает мысль, что они видят друг друга впервые. Это что же, Герман не знал о существовании дочери? Или так искусно играет роль?
- Лера! Может объяснишь, что происходит?
- Нет, дорогой, это я жду объяснений от тебя! И потише, пожалуйста. Я еле успокоили твою дочурку. – Наша словесная перепалка будто послужила тригером к запуску сирены. Девочка разразилась таким ревом, что хоть уши затыкай. Бросив гневный взгляд на мужа, кидаюсь к малышке. Пытаясь ее успокоить, прижимаю к себе и шепчу ласковые слова. В сторону мужа летят молнии из моих глаз.
Он зажимает ладонью рот и с ужасом смотрит на нас. Малышка потихоньку успокаивается. Но стоит мне пошевелиться, как она впивается своими крохотными, но очень цепкими пальчиками в мою руку. Больно. Приходится терпеть, чтоб не испугать ее еще больше.
Глазами указываю мужу на дверь – убирайся, мол. Он на цыпочках поднимается в свой кабинет, постоянно оглядываясь. Вид у него, конечно, тот еще. Борюсь с приступом гнева вперемешку с насмешкой. Таким растерянным я его еще не видела.
Но насмешка над его растерянностью насмешкой, а вот что дальше?