– В процессе объясню. У нас мало времени. Нужно успеть до перезагрузки, а то придется начинать все сначала. Идем! – он развернулся и бодро зашагал вверх по лестнице.
Весь второй этаж занимала библиотека. От пола до потолка высились полки, заставленные книгами: тонкими, толстыми, очень толстыми, разных размеров и цветов. Все их объединяло одно – потертые, выцветшие корешки. Ни одной новой. У единственного, зато громадного – во всю стену – окна стоял стол. На столе лежала единственная новая книга, открытая на середине. Даже от входа можно было увидеть, что эта книга еще не закончена.
– Ты пишешь книгу? – удивился Иван.
– Две. В условиях вечного сегодня это весьма непросто. Приходится каждый раз копировать на жесткий диск, чтобы не пропала при перезагрузке.
– Да что это за диск такой?
Горыныч молча раздвинул халат. На груди его на тонкой цепочке висел тщательно отполированный круг белого металла. Цепочка проходила через большое отверстие точно в его центре.
– Это моя память, – пояснил ящер, – сюда я копирую всю информацию, чтобы помнить после перезагрузки.
– Какой перезагрузки?
– Той самой, после которой снова наступает сегодня.
– Это когда новые сутки начинаются, что ли?
– По моим подсчетам где-то между без пяти шесть и шестью часами утра. В это время все спят. Я несколько раз пытался отследить момент, и знаешь, что? Я просто снова просыпался у себя в постели! С тобой ведь происходит то же самое?
Иван кивнул. Ему вспомнились все попытки не возвращаться к Соколу. И ведь действительно, он каждый раз просыпался в гостях у приглядывающего.
Юноша огляделся. Он шарил взглядом по полкам. И вот оно! Толстенный талмуд Якова Хилого «Знание = Сила»!
– У меня снова это, как его, ведаю ж!
– Дежавю, – поправил Горыныч, – ничего, привыкнешь.
– Да нет! Я словно дома очутился, в отцовской библиотеке…
– Так ты потомственный чародей! Занятно. Но все – потом, сейчас – дело. Пойдем в кабинет.
Ящер шагнул к неприметной дверце среди полок и поманил Ивана за собой.
– Устраивайся поудобнее, – указал он на грубый стул в углу, – разговор будет длинный.
Иван с сомнением посмотрел на предложенное место. Больше всего стул напоминал пыточное приспособление, виденное им однажды на картинке. Других картинок он тогда рассмотреть не успел – отец отобрал увлекательную книгу о пытках и запретил подходить даже к полке, на которой та стояла. Саму книгу и еще несколько, не менее интересных для молодых людей Иванова возраста, отец тогда унес к себе в кабинет и хорошенько спрятал.