– Посуду вернешь, понял? А то знаю я вас…
– Она ведь тоже бесплатная? – Джеко с сомнением осмотрел грубую и слегка щербатую емкость. – Император сказал…
– Много ты знаешь про императора. – Мужик агрессивно упер руки в бока. – Откуда посуду на всех взять, а?
– Так пусть со своей приходят…
– Тогда давай обратно пиво и возвращайся с кружкой, ясно?
– Слышь, болтун, – раздался позади чей-то недовольный голос. – Очередь не задерживай. Пей и проваливай.
– И посуду вернуть не забудь!
Спорить с жаждущими угощения людьми было глупо. Лорд отодвинулся немного в сторону, прислонился к фонарному столбу, а затем продолжил наблюдать за жизнью города.
Кроме выдававшего пиво мужика, на площади расположились несколько музыкантов, жонглер и зверолов, демонстрировавший пойманного в устье Ледяной крокодила.
Огромный черный ящер сидел в железной клетке, ворчал, щелкал пастью и всячески демонстрировал свой дурной нрав.
– Его можно потрогать, – донесся до капитана голос охотника. – Не бойтесь! Сзади он безобидный!
В скопившейся на безопасном отдалении толпе послышались боязливые смешки, но спустя несколько секунд какой-то паренек все-таки воспользовался предложением, подошел к клетке и осторожно взял крокодила за самый кончик хвоста. Зверь дернулся, вскинул голову, а затем выдал новую порцию ворчания. Смельчак с руганью и смехом отскочил назад.
Лорд сделал глоток, недовольно скривился и перевел взгляд на жонглера. Потом на музыкантов, снова на жонглера…
С точки зрения командира тайной стражи, ничего интересного в столице не происходило. Люди веселились, возносили хвалы императору, глазели на организованные для них представления и пили. Никто не замышлял страшных убийств, никто не собирался вызывать в город очередного демона…
Вспомнив о Невесте, Джеко еще раз поморщился, затем оставил пиво рядом с фонарем, а сам скрылся в ближайшем переулке, направившись к облюбованному еще прошлой осенью трактиру. Дошел до располагавшегося в нескольких сотнях шагов от площади здания, поднялся по скрипучим ступенькам, дернул на себя дверь…
Сегодня внутри заведения оказалось непривычно темно – рассохшиеся ставни были тщательно прикрыты, слегка растрепанные портьеры плотно сдвинуты, а на стенах горело всего несколько масляных ламп, заполнявших длинный зал тоскливыми дрожащими тенями. Впрочем, лишнее освещение здесь вряд ли требовалось – кроме хозяина, в помещении не нашлось ни одной живой души.