– Ну-с, прекрасно, – бодро сказал Борис. – Теперь и побеседуем. Скажи, сучонок, для начала: как тебе жена моя, Надежда Николаевна, понравилась? Ну, в тот вечер, когда ты, сволочь малолетняя, после своих дружков старших елозил на ней здесь вот, в этом подвале. Понравилась? Может, жениться на ней хочешь? Так я разведусь…
Пацанчик никак не мог сглотнуть ком в горле – кадычок так и прыгал: вверх-вниз, вверх-вниз.
– Впрочем, жениться тебе теперь не придётся уже ни на ком. М-м-да… Ты вот пока лучше что скажи: где тот, самый здоровый из вас, Мордоворот, проживать изволит? И где в настоящее время ваш хозяин, ваш вождь задрипанный прячется?
Пацанчик отперхал, выдавил из себя:
– Тот, здоровый, это брательник мой сродный. Он в Пригородном лесу щас… Он в «Туристе» на лодочной пристани пашет… А тот, брательник сказывал, на море щас живёт, у родственников в Феодосии…
Борис задумчиво осмотрел Пацанчика, что-то прикидывая.
– Тэк-с, тэк-с, тэк-с… Ну что ж… Надежда Николаевна, спрашиваю, понравилась? Она не старая ещё, двадцать семь всего… Выкидыш у неё случился, чуть не умерла…
– Дяденька! – пискнул Пацанчик. – Да не хотел я! Они меня заставили!
Борис на мгновение представил себе отвратную сцену: Пацанчик, пуская слюни, закатывая глаза, дрыгается на Наде…
Лицо Бориса закаменело, глаза сузились. Он зловеще медленно приблизился к Пацанчику вплотную, распустил у него ремень. Шакалёнок напрягся, затаращился: что с ним собираются делать? Борис перехватил ремнём Пацанчика через живот, повыше брюк, пристегнул его плотно к столбу. Подёргал – годится. Нагнулся, разул Пацанчика, отбросил потёртые кроссовки, стянул с него носки. Морщась, держа их на отлёте, скомкал, резким движением впихнул грязный ком Пацанчику в рот. Стащил с него майку, перехватил ею нижнюю часть лица Пацанчика, словно делая его собратом-разбойником, примотал голову к столбу. Теперь гадёныш мог двигать только ногами. Борис расстегнул ему штаны, спустил. Содрал полосатые трусы. Штанами привязал к столбу и ноги Пацанчика. Голый, весь в пупырышках от страха и подвальной сырости, Пацанчик, округлив глаза, мычал и дрыгался.
Борис молча достал из карманов, выложил на дощечку, словно в операционной, флакон одеколона «Саша», носовой платок, нож-«белочку». Раскрыл его, чиркнул по лезвию ногтем, удовлетворённо хмыкнул. Приблизился к столбу, проникновенно сказал: