— А я и не знал, что целая семья без
духовного окормления у нас тут пропадала. Мой недосмотр! —
пресвитер Игнасио расстроенно покачал головой. — Кепа, как думаешь,
может хотя бы теперь сходить к ней побеседовать?
— Сходить-то можно, — старый алтарник
раскраснелся, немного удивленный, но весьма польщенный таким
неожиданным вниманием настоятеля, — да только на порог она никого
не пускает! Вот недавно электрики дома обходили, на предмет
проверки электрощитов, так прогнала она их — ведро воды из верхнего
окна опрокинула! Вот была потеха! Мне старуха Аранча сказывала, она
там неподалеку живет, таких выражений ей еще слышать не
доводилось!
— Что ж, понятно... Ты это, Кепа,
ступай домой, отдыхай... Устлал, поди...
Пресвитер Игнасио повернулся к
выходу, погруженный в свои мысли, сопровождаемый недоуменным
взглядом алтарника, пораженного такой заботливостью.
Следующую неделю старый священник
потратил на превращение сарайчика в место проведения тайных
некромантских обрядов. Первым делом он вынес и свалил в кучу возле
забора накопившийся за годы хлам, затем превратил верстак в подобие
жертвенника, накрыв завалявшимся с чьих-то похорон куском черного
крепа. Примерно треть внутреннего пространства сарая занимала
кладовка, в которой были устроены стеллажи для хранения домашних
консервов и вешалки для старой одежды. На это помещение у
пресвитера были особые планы: даже после беглого ознакомления с
предстоящими ритуалами, стало ясно, что без жертв некромантии не
бывает, а кандидата на эту почетную роль нужно поймать и где-то
запереть. Вот тут-то эта каморка и пригодится! Поразмышляв, старик
не стал расчищать кладовку, ограничившись тем, что приделал к
толстой дощатой двери массивный засов. Мысль о том, что ему скоро
надо будет кого-то ловить и умерщвлять, почему-то необычайно
возбуждала старого священника, щекоча где-то глубоко в черепе
приятной остринкой.
Был поздний вечер, когда, закончив все приготовления, пресвитер
Игнасио торжественно возложил гримуар на жертвенник и, приласкав
ладонями чеканный оклад, нехотя вышел в притихший темный сад. Он
запер входную дверь и подергал ручку, проверяя, надежно ли.
Повернувшись, преподобный выпрямился, задрав голову и вглядываясь в
темное звездное небо, непроизвольно потирая ноющие суставы рук. У
него было прекрасное предчувствие: скоро случится что-то важное и
грандиозное.