— Боюсь, это невозможно, вейра Эйвери, — вейр Гроде попытался сделать печальное лицо, но жёсткость и неприязнь проступали сквозь маску, как молочные чернила под нагревом. — Его Величество Ранаш действительно занят военными делами.
Стратегия «почувствуй себя ничтожеством». В высшей степени одобряю, люблю, сама использую… Использовала. Ну да ничего, даст бог, сочтёмся, вейр Гроде, потому что прямо сейчас мне шибко не до вас.
Мой взгляд скользнул по толпе, автоматически оценивая, анализируя мимику, жесты, разговор тел. Так вот какие они, драконы.
Все они, все до единого, знают, что эта свадьба — фальсификация и туфта, и все дары, принесённые на мою половину стола, перейдут в течение недели драдере Лелеане. Поэтому подаренный гребень алый, как кровь, изящный несессер отделан золотом с голубой эмалью, а набор помад полон сочных ягодных оттенков. Цвета Лелеане, но не мои. Бледной до синевы, костлявой и хрупкой Эйвери можно надевать только нюдовые тона, да и те с осторожностью.
Невиновных здесь нет. Я списана со счетов, как слабачка. Жертва, которая будет мертва с минуты на минуту. Все они разговаривают с трупом. Но та же память подсказывает, что при всей своей прямолинейной жестокости и откровенности, драконы свято чтут богов, традиции и придворный церемониал. Никто никогда не скажет напрямую жертве, что её место на алтаре. И если жертва найдёт способ выкрутиться, драконы отступят. Драконы признают её право на жизнь.
Терять мне было нечего, так что церемониться я не стала:
— Через три дня я войду в лабиринт Арахны, дабы воззвать к богам, это ли не военное дело? Или моя жертва столь ничтожна, что императору дела до неё нет?
Вейр Гроде побледнел, сжал зубы. Глаза полыхнули тёмной бронзой. Тишина… Кажется, за сегодня я уже не первый раз устанавливаю тишину в этом зале.
— Возможно, я неверно выразился…
— Или, может быть, плата, которую берёт с меня дело мира, так ничтожна, что её может заплатить любой? — перебила я мягко, плавно шагнув вперёд. — Есть в этом зале смельчак, кроме меня?
Я картинно протянула руку в зал, и толпа застыла подобно зайцу, пойманному в объектив. Теперь взгляды, обращённые на меня, были совсем другими. Потрясёнными, жадными, яростными.
Всё верно. Такими они и должны быть. Драконы должны знать, я иду в лабиринт не потому, что слаба, а потому, что это мой выбор, моя смелость. Они остаются не потому, что сильные и хитрые, а потому что трусят. Это правильная расстановка сил. Надеюсь, ты видишь это, Эйвери, с изнанки драконьего мира.