— Она отсела потому… — начала Веерка, но тут же, получив тычок в
бок от Лары, замолчала.
— А что это ты там прячешь? — подозрительно спросила физичка
Лару. — Телефон? Давай-ка его сюда.
Лара нехотя протянула смартфон.
— Алик, дорогой, — под хихиканье класса начала читать Ирина
Михайловна, — реши пж… это, наверное, пожалуйста… мне контру.
Какова сила тока в стальном проводнике… Хм… Двадцать пять минут
прошло, а ответа нет. Может, задачи оказались сложноваты для
Алика?
— Вряд ли, — авторитетно заявил Смолов. — Он в физмат лицее
учится.
— Вот чел попал! — хохотнул Вовка Иванов. — Это я про Алика из
лицея. Только я не понимаю, зачем было менять нашего Нечаева на
какого-то там Алика? Наш Ромео тоже в проводниках сечет. Все-таки
женщины — безмозглые существа…
Верка, привстав, швырнула в Вовчика учебник.
Иванов, лихо поймал книжку, сильно размахнулся и отправил ее по
обратному адресу. Но что-то не рассчитал и попал в Лару. Та и без
того с трудом сдерживала подступившие слезы, но тут не
выдержала.
— Заткнись, урод! — выкрикнула она, подбегая в Вовчику, шутливо
закрывшему голову руками.
Я пришел в себя, лишь оказавшись рядом с ним.
— Ну, ударь, — осклабился мне в лицо Вовчик. — Ударь!
Слабак.
Лара смерила меня презрительным взглядом, бросила едва
разжимая губы «тряпка» и уткнулась в широкое Веркино плечо. Может
быть, на этом все бы и закончилось — бить Иванова я не хотел, да и
не из-за чего было, но сзади кто-то сильно толкнул меня. Не устояв
на ногах, я схватился за Вовкин пиджак и, увлекая его за собой,
рухнул на пол. Сцепившись, мы выкатились к доске.
Кто-то азартно кричал, подбадривая нас. Ирина Михайловна
требовала, чтобы мы разошлись по своим местам, и грозила походом к
завучу. И вдруг все стихло.
Я не слышал, как, скрипнув, отворилась дверь. Но лишь
прозвучавшее откуда-то сверху в гробовой тишине ледяное «так»
привело меня в чувство. И не только меня. От этого «так» мы с
Вовкой мгновенно разъяли объятия и вскочили на ноги — завуча
Константина Яковлевича по прозвищу Коньяк в нашей школе боялись
все. Поднять головы мы не смели, так и стояли, опустив шеи и
изображая полное раскаяние. Однако, кара обрушилась не на нас, а на
нашу учительницу.
— Ирина Михайловна, — ледяным тоном процедил Коньяк, —
немедленно пройдите в мой кабинет. А вы, — на этот раз ушат
холодного презрения обрушился на нас с Вовкой, — без подписи
родителей в дневнике лучше не приходите. Завтра утром проверю.