Если Парад Победы в Москве широко известен, то другой, в поверженном Берлине в июле 1945 года, подзабыт. А напрасно. Как известно, Сталин вел открытую политику в отношении союзников, выделив им зоны оккупации в германской столице. Предложили им провести в Берлине и совместный парад. Его должны были принимать главнокомандующие оккупационными войсками союзных армий в Германии. Парад наметили на 7 сентября 1945 года, но в последний момент союзники известили о невозможности участия своих главнокомандующих. Когда Г. К. Жуков доложил об этом Сталину, тот ни капельки не удивился:
– Они хотят принизить политическое значение парада войск стран антигитлеровской коалиции. Подождите, они еще не такие будут выкидывать фокусы. Не обращайте внимания на отказ союзников и принимайте парад сами, тем более что мы имеем на это прав больше, чем они[16].
Так Жукову довелось принять второй Парад Победы. А гвоздем его стали 52 новейших советских танка ИС-3 (Иосиф Сталин), которые проехали по берлинской брусчатке у Бранденбургских ворот, произведя неизгладимое впечатление на «союзников»…
Через два дня после Парада Победы в Москве – 26 июня 1945 года – указом Президиума Верховного Совета СССР было установлено новое высшее воинское звание – Генералиссимус Советского Союза, «персонально присваиваемое Президиумом Верховного Совета СССР за особо выдающиеся заслуги перед Родиной в деле руководства всеми вооруженными силами государства во время войны». На следующий день, 27 июня 1945 года, звание было присвоено Сталину. Из каких соображений?
Ненавистники Сталина, не в силах оспорить его совершенное равнодушие к материальным благам, пытаются выставить его человеком тщеславным и падким на почести. На самом деле, в отличие от Брежнева, Сталин слабости к наградам не испытывал и превыше всего ценил скромность. Когда в середине 30-х годов бывший чекист, секретарь Ростовского обкома пришел на прием в Кремль, надев целый иконостас орденов, Сталин ему заметил: «Вам, товарищ секретарь, вторую грудь нужно будет заказать»[17].
Маршал Конев так описывал заседание, на котором Сталину рассказали о намерении присвоить ему звание генералиссимуса. Убедить Сталина смог только Рокоссовский, который заявил, что поскольку они со Сталиным оба маршалы, у Сталина нет мер воздействия на него в случае необходимости.