Драма, а за нею живая картина, разыгрались менее, чем в десять секунд – время слишком ничтожное для того, чтобы опомниться и прийти в себя после такого неожиданного и поразительного несчастья. Но эти секунды были достаточны неприятелю для того, чтобы вновь зарядить винтовки. Увидев результат своего залпа и замешательство, которое произвели, чеченцы повторили выстрел на этот раз почти в упор и с гиком, с обнаженными шашками, бросились в схватку. Еще несколько пуль порешили навсегда участь полдесятка казаков, склонившихся над трупом, и они грудью своею, словно щитом, прикрыли тело атамана. Но этот второй выстрел вывел остальных из забытья, и едва только, вслед за ним, толпа горцев очутилась лицом к лицу с казаками – последние дружно, как один, ударили в шашки, в кинжалы, в приклады. Над телом атамана завязался отчаянный, страшный бой, где обе стороны стоили друг друга – одна потому, что карала за драгоценную жертву, другая потому, что напрягала все силы вырвать из рук первой эту дорогую жертву. Перестрелка разом затрещала по всем направлениям; трудно было даже определить, откуда брался неприятель.
На месте схватки все сбились в кучу; отсюда подоспевали казаки, оттуда – чеченцы. И одни, и другие рвались вперед, пробиваясь и проталкиваясь сквозь толпу своих товарищей. Видно было, как шашки разили через головы передних, потому что никто из них не хотел и не думал уступить свое место тем, которые были позади, и передать им право на единственное и последнее счастье – пасть со славою в этой резне.
Как молния, скользнула по всему отряду весть о погибели Круковского. Но не нужно было и ее, чтобы каждый знал, что ему делать; достаточно было двух залпов и одного горского гика, чтобы мгновенно поднять на ноги весь отряд.
Едва только закипел рукопашный бой над телом атамана, гребенская сотня, бывшая в резерве, с потрясающим «ура!» понеслась с места в карьер на выручку товарищей и, как бешеная, врезалась шашками в неприятеля. За нею летел третий эскадрон драгун. Чеченцы попробовали дать отпор, но не сообразили силы удара и натиска гребенцов: в эту минуту никакой отпор был невозможен. Казалось, что если бы неприятельская масса представляла собою целое полчище Аттилы, то и тогда не могла бы она ни отразить атаку казаков, ни уклониться от их удара.