В словах Гази – Магомета заметна была полная уверенность; а выставленные им доводы потом в особенности казались мне основательными, что все неприятности, которые ожидают Керемет в доме своего тестя, без сомнения, падут всею своею тяжестью на одного Гази – Магомета. И потому, нельзя было допустить возможности того, чтобы Гази – Магомет, питающий, по словам всех близких к нему людей и по собственному сознанию, такое беспредельное чувство любви к своей жене, решился бы настаивать на желании соединиться с нею в такое время, когда бы ей угрожала с этой стороны малейшая опасность.
Соображая эти обстоятельства, я оставался покойным до настоящей минуты. Сегодня, Шамиль прислал просить меня к себе для сообщения экстренного и «очень секретного» дела.
Поговорить о некоторых незначительных предметах, без чего горцы не приступают к разговору о предметах важных, как бы экстренны они не были, Шамиль, наконец, спросил меня: как скоро, по —
моему мнению, может возвратиться Гази—Магомет?
Я отвечал, что это будет зависеть от того, как долго обстоятельства задержат его в Темир – Хан —
Шур; причем определил это время периодом от 1 – го до 2- ч месяцев. На это Шамиль отозвался в таком роде, что хорошо, если через 2 месяца, но если ранее, то надо поспешить приготовлением для Гази – Магомета особой квартиры на случай, если он приедет с женою. Я спросил: разве он думает поместить его не в своем доме? Шамиль отвечал, что с невесткою своею он не желает жить и на одном дворе.
Не было сомнения, что влияние Зейдат в Калуге осталось таким же сильным и тлетворным, каким было в Ведено. Обдумав свое положение, я сказал Шамилю, что на помещение Гази – Магомета в особой квартире нужно испросить разрешение высшего начальства, на том основании, что теперешнее помещение Шамиля, устроено по Высочайшему повелению для всего его семейства и потому всякое изменение, которое в этом случае окажется необходимым, – без сомнения будет предварительно доведено до сведения Государя Императора.
Согласившись с этим замечанием, Шамиль повел длинную речь об отношениях Керемет к его дому и к нему самому. Он положительно обвинял свою невестку, также как и я отца, в сношениях с Русскими, которым они сообщили будто бы сведения, облегчившие взятия Гуниба. Подробности этих сношений Шамиль объяснил следующим образом: