– Вызываю охрану, чтобы вывести тебя отсюда. – Она испепелила его взглядом.
Пальцы сильней сдавили ей руку.
– Ева, повесь трубку. Послушай меня всего две минуты, и я уйду.
Ева смотрела ему в глаза, и первое, что пришло в голову: а их ребенок унаследует эту зачаровывающую голубизну? Как она сможет сопротивляться ему, сказать «нет», когда не в силах обуздать свои гормоны? И как осуждать его за то, что он на стороне своего брата? Разве она не на стороне своего отца? Для них обоих семейные узы значат очень много, и ей следует это ценить. Но все равно она не позволит ему командовать здесь, где хозяйка она.
Ева повесила трубку, вызывающе скрестила руки на груди и вскинула подбородок:
– У тебя две минуты.
Едва заметная улыбка промелькнула у него на губах… губах, предназначенных для поцелуев, ее поцелуев. Нет. Она не смеет сейчас думать об этом. То, как он ворвался к ней в офис, швырнул повестку в суд на стол, не имеет ничего общего с постелью. Сию минуту они противники… а скоро станут родителями. Вот он – конфликт интересов.
– Карсон и твой брат тоже, по отцу, – начал Грэм, негромко и твердо. Таким тоном он наверняка в суде заставляет судью и присяжных внимать каждому его слову. – Ему причитается часть имущества вашего отца.
– Мой отец жив, так что вопрос не ко мне, – возразила Ева.
– Ева, ты должна понять, что с Карсоном следует поступить по справедливости. Не позволь ненависти и твердолобости Саттона повлиять на тебя.
– Я не питаю ненависти к Карсону, – заяви ла Ева. Карсон не виноват так же, как она и ее сестры. – Я просто считаю, что не мое дело вмешиваться в жизнь отца, Грэм. Ведь есть завещание.
– Есть, но оно было составлено до того, как он узнал о существовании Карсона. – Грэм уперся ладонями в письменный стол и наклонился к Еве.
Руки у нее так и чешутся влепить ему пощечину, разорвать на кусочки повестку и бросить в лицо, как конфетти. Но она не даст волю чувствам.
– По-моему, твои две минуты истекли.
Он прострелил ее взглядом, развернулся и вышел – уход был уже менее театрален, чем появление. Как только он исчез за дверью, у Евы подкосились ноги, и она повалилась в кресло. Дрожащими руками она развернула оставленный Грэмом документ и уставилась на дату, когда она должна быть в суде. Бог с ними, с братьями Ньюпорт, лишь бы ее оставили в покое. Отец умирает, она занята приобретением еще одной риелторской компании в Австралии и ждет ребенка от мужчины, который, судя по всему, превратится в ее врага.