– Я дед Дениса.
– Вот оно что. Дениска неплохой парень, но какой-то несобранный. Проспать может, с друзьями до полуночи проговорит и проспит. Мы их тут всех как облупленных знаем.
– Спасибо за информацию, – вежливо ответил Савва Николаевич. – Попробую сам разобраться. Куда идти?
– Направо по коридору, там лифт, десятый этаж.
Савва Николаевич кивнул и зашагал к лифту.
Старый, скрипящий, весь исписанный фломастерами лифт, кажется, через силу потащился на десятый этаж. Надо же, надписи, как во все века, одни и те же: «Н» любит «М», а «К» – дурак… Много надписей на иностранном, видны названия музыкальных групп, скабрезные выражения… Савва Николаевич невольно вспомнил свою недавнюю поездку в Тарту. Там он читал курс лекций для студентов-медиков. В знак признательности они показали ему свой университетский музей. И как же был удивлен Савва Николаевич, когда, поднимаясь сейчас в лифте, увидел примерно те же художества средневековых студентов. Но что особенно удивило Савву Николаевича, так это строгость в содержании и воспитании будущих властителей умов многих поколений от Канта до Чюрлёниса, когда ему показали жилье студентов. Это были толстостенные каменные комнаты-темницы с узкими оконцами, больше похожие на камеры питерских Крестов, чем на студенческое общежитие. И что уж совсем поразило Савву Николаевича, так это система наказаний – за нарушение студентов сажали в карцер на воду и хлеб. Однако ничего, выходили из тех стен нормальные, не обиженные ни на кого люди, прославившие науку, искусство, сделавшие политическую карьеру по всей Европе. «Строгость никогда не бывает лишней», – невольно отметил про себя Савва Николаевич.
Вот и десятый этаж. Выйдя, он осмотрелся: справа шел длинный коридор с комнатами для студентов, на одной из дверей Савва Николаевич рассмотрел номер двести семьдесят три. Он остановился, сделал паузу, решив собраться с мыслями. Потом прислушался, пытаясь уловить, что происходит за дверью. Но в коридоре и за дверью было тихо, словно в сталактитовой пещере. Савва Николаевич сделал глубокий выдох и постучался. Никакого ответа. Он постучал еще раз – опять ничего. После третьей попытки в комнате вроде бы послышались какие-то голоса, потом стук упавшего стула. Наконец шаркающие шаги, кого-то из жильцов, подошедшего к двери.